Сплетая судьбу из случайных событий
"Роковые страсти". Глава 10
Предыдущая глава
Глава десятая.
Юность промчалась красивой кометой. Это было время, когда масса разного происходила в один и тот же день, словно в сутках было не 24 часа, а 48, время было объемным и рыхлым, словно губка, вбиравшая в себя события и оставляя место для других. Времени было много, и время было замечательное.
А теперь, с высоты прожитых лет, юность виделась Чаровнице молниеносной яркой кометой - что не успелось, то уже никогда, казалось ей, не будет совершено, и мечты, оставшиеся в юности, никогда не сбудутся, оказавшись слюнявыми детскими фантазиями.
Например, ее мечта быть вместе с Мишей-Марселем.
Что, собственно, у них было с Марселем? Да ничего - случайные поцелуи при общих играх в «бутылочку» в походах, пару раз, невинные прикосновения рук, объятия, чисто дружеские, ведь вокруг него было много разных девочек, с которыми он дружил, еще больше - вздыхающих по нему тайно.
Он рано повзрослел физически, вырос и раздался в плечах. У него раньше других мальчишек изменился голос, и когда другие еще «кукарекали» ломкими срывающимися - то на низкие, то на высокие тона - голосами, Марсель уже говорил баритоном.
Она помнила его мать – миниатюрную брюнетку, с гордым профилем, строго одетую, пахнущую неведомыми духами, обдающими и волнующими своей изысканной горечью, когда она проходила мимо.
Мать Марселя приезжала несколько раз в школу, на машине - марку ее Чаровница сейчас не могла вспомнить - низкая, с откидным верхом - она была такая единственная в их городе.
Машина подъезжала и останавливалась прямо у школьных ступеней, и мать Миши-Марселя, хлопнув дверцей и взяв подмышку сумочку, дробно цокая каблучками, бежала вверх по ступенькам, потом заходила в здание школы, кивала вахтеру и, не останавливаясь, шла в кабинет директора.
Шлейф запаха духов оставался в школьном коридоре еще какое-то время.
Марсель подходил к машине - дело происходило после уроков, садился в нее и ждал мать, снисходительно разрешая одноклассникам потрогать авто, посидеть в нем, приобщиться.
После ее визитов Марсель надолго исчезал с занятий. Как теперь Чаровница узнала из журналов, он уже тогда начинал учиться модельному бизнесу, мать отпрашивала его для коротких курсов языка или дизайна в разных странах Европы, что было бы неудивительным теперь, но тогда, в конце восьмидесятых, это было бы не просто удивительным, а непонятным, - поэтому, вероятно, все хранилось в тайне.
И теперь Чаровница узнавала о Марселе, о его жизни, описанной, оказывается, многими журналами еще 10-15 лет назад.
А она помнила о нем, что он был хорошо воспитан, приветлив и дружелюбен, но закрыт.
В отличие от других школьников, он никогда не обсуждал личную жизнь его семьи, ни разу не упомянул о родителях или о совместных с ними поездках в отпуск, о своих отлучках, после которых он блистал на уроках английского и ходил на дополнительные часы по точным наукам, так как «не тянул».
Среди девчонок бродили о нем самые невероятные слухи: начиная с отца - арабского шейха, не сумевшего затянуть гордую красавицу-переводчицу Кармен, маму Миши-Марселя, в свой гарем, до безродного Миши, усыновленного богатой бездетной парой - Кармен и ее мужем, директором радиозавода.
Но Чаровница не принимала обсуждения в этих животрепещущих дискуссиях одноклассниц.
В то время она переживала смерть отца, борясь с первым в ее жизни отчаянием и бессилием перед смертью, отнявшей так неожиданно самого любимого ею человека.
Ей тогда очень помогли друг и сослуживец отца Федор Георгинов и его жена Инна: поддержали, дали тепло и уверенность, которых она лишилась после смерти отца и не смогла более получать от матери.
Отец Чаровницы, оперативный работник городского управления внутренних дел, Виктор Мятежный, был убит в перестрелке с бандой Эдика Веселого, которая попыталась совершить невероятную по дерзости кражу денег из городского банка, среди белого дня, взяв в заложники посетителей.
Виктор вызвался пойти к бандитам на переговоры, предложив себя вместо одной из заложниц: женщины с двумя детьми.
Эрик Веселый был бандитом со своим кодексом чести – деньги в банке он считал своими, но воевать против женщин с детьми – это было не в его правилах.
Он согласился на переговоры и обмен заложников.
Но бандиты решили воспользоваться женщиной и ее двумя девочками, как прикрытием. Они приковали Виктора Мятежного наручниками к батарее, велев остальным присутствующим в операционном зале банка лежать на полу, лицом вниз, руки за голову, а сами пошли к выходу, погнав впереди себя насмерть перепуганную женщину и девочек.
Бандиты надеялись прорваться к своей машине, разумно полагая, что полиция не откроет огонь по залу банка - там, в окне, маячил прикованный Виктор Мятежный, служивший первой же мишенью для первого же выстрела. Бандиты также были уверены, что полиция не откроет огонь, видя перед собой заложников.
Но у одного из молодых полицейских-стажеров сдали нервы - он выстрелил в Эрика Веселого и ранил его, началась беспорядочная пальба, полицейские бросились на штурм банка.
Виктор Мятежный был ранен случайной полицейской пулей в область шеи и умер от кровопотери по дороге в больницу.
Это было самое громкое дело городской полиции и самое трагичное для Федора Георгинова и семьи Мятежных.
Чаровница боготворила отца и решила продолжить его дело.
Мать не поняла этого порыва - решение Чаровницы пойти по стопам отца, нашедшего смерть на работе, мать восприняла, как предательство, и, после многих дней уговоров и слез, мать отступила и стала равнодушна к дочери.
Отец был цементом, держащим их семейный дом, отец умер - и семьи больше не было.
Мать Чаровницы с головой ушла в работу после смерти отца и непонимания с дочерью, стала еще меньше бывать дома, давая сольные спектакли и концерты. Чаровница, поплакав от обиды, приняла правила игры, навязанные ей матерью, но от своего решения не отступила.
Только спустя многие годы, пролетевшие с тех тяжких дней, Чаровница, приобретя опыт и имея собственных детей, изменила отношение к матери, поняв, наконец, что двигало той, в полнейшем неприятии выбора дочери: она просто боялась потерять Чаровницу, как потеряла мужа - нелепо и сразу, что было трудно осознать, понять и жить с этим дальше.
И, уж совсем невозможно - добровольно согласиться и отдать в руки подобной судьбы единственную дочь.
Поэтому равнодушие к дочери стало защитой матери от этой возможной и гипотетической потери: она просто не пережила бы эту потерю. Мать решила изменить себя и отношение к дочери, но не перечить ее выбору.
Ей было легче потерять дружбу с дочерью, чем разрушить себя, - так действовал инстинкт самосохранения.
Ведь если человек свободен в своем выборе, то он должен быть готов к осуждению или одобрению этого выбора другим, жизнь которого твой выбор изменит безвозвратно. Это надо принять как данность.
Федор Георгинов выхлопотал для нее не только пенсию за отца, но и место ученика-стажера.
Она приходила в отделение почти каждый день, после школы, в отделение, бывшее ей родным с ранних лет, и все ей были рады. А она с радостью помогала всем: кому - чай, кому - бумагу отпечатать, - тогда в отделение пришли первые компьютеры, и она легко в них разбиралась, кому текст перевести - многие сотрудники, особенно, парни после армии, заочно учились.
Только спустя два года, окончив школу, она поняла, как ей помог Георгинов: она была не только дочь погибшего при исполнении служебных обязанностей сотрудника, но и стаж работы у нее был два года, а это было необходимо для поступления в Полицейскую школу.
Чаровница предполагала, что она нравилась Марселю, так как она была девушкой спортивной, и он тоже. Она участвовала вместе со школьной командой во всех возможных соревнованиях: прыгая, бегая, плавая, метая - наравне с мальчишками, а то и лучше.
Но, в остальном, она была застенчивой и осторожной девочкой, «старомодной», как ее «проштемпелевали» языкастые подружки. Она воспитывалась в строгости и традициях интеллигентного небогатого дома, где главной ценностью были работа родителей, книги и, конечно, же, она, Чаровница.
Она могла мечтать, засыпая и просыпаясь, но не сделала ни шагу.
А возможностей была масса, особенно на выездных соревнованиях.
Но Марсель перепутал Чаровницу с кем-то, сказав, что она была его первой любовью, бросившей его. Не было этого, этого просто не могло быть.
Она бы не бросила Марселя никогда.
Она листала старые журналы на английском, французском, русском, читая, как, лет 15 назад, он удивил весь мир моды неожиданной победой на конкурсе в Париже, и его имя прозвучало рядом с именем Лагерфельда, как имя достойного ученика.
В статьях, журналисты, не стесняясь в комплиментах, называли Марселя надеждой нации, хотя речь шла только о моде, его называли светлым и ярким талантом.
Что же произошло потом? Почему, женившись на Жанне Эвнэ, он сменил имя и фамилию и исчез из поля зрения прессы? Похоже, он начал зарабатывать деньги, уступив внимание к себе вниманию к своей жене, реализуя идеи жены, оставив официальные и зрелищные стороны жизни ей.
А, вот, вольно или вынужденно Марсель ушел в тень - это уже был другой вопрос.
Похоже, он так и остался закрытым для других, вероятно, они хорошо дополняли друг друга с Жанной, судя по их успешности.
«Но почему я так переживаю за него? Он же мне совершенно чужой человек, подумаешь, детская влюбленность, чепуха какая».
Она не понимала, что гонимое нереальное и несбывшееся снова захватило ее в плен, тревожило и не отпускало.
Ей отчетливее виделось одно: если она не справится с собой в ближайшее же время, то придется просто отказаться от расследования: она не может быть объективной, а объективность следствия есть альфа и омега расследования преступлений
Она встряхнулась и заставила себя подняться.
Любочки всё не было, и Чаровница решительно направилась к лестнице.
Продолжение
odri (Евросоюз)
Читать с самого начала
Предыдущие публикации этого автора:
Своя постель. В гости к Гамлету.
Своя постель. Франция, Прованс; один день по горным городкам. Часть 1.
Своя постель. Франция, Прованс; один день по горным городкам. Часть 2.
Сплетая судьбу из случайных событий. Женская дружба.
Сплетая судьбу из случайных событий. На Сицилию со своим самоваром.
Сплетая судьбу из случайных событий. Незваное дитя.
Сплетая судьбу из случайных событий. Лика и Берн.
Милые бранятся - только тешатся.
Как мы не открыли итальянский ресторан.
"Чужих людей соединенность"...
Две реальные истории супружества, где жены старше своих мужей на 12 и 20 лет. Ответ на письмо «leebrasss: Если он младше...»
История Альбины. (Правдивая история с вымышленными именами про мужа-иранца и жизнь с ним в Дании).
Вечное, нескучное. А любите ли вы Вуди Аллена, как я его люблю?
История одного виртуального знакомства.
Мне повезло: я живу в стране, где люди озабочены своим здоровьем.