Публикуется без корректуры

Накрапал дождик. Холодные капли соединялись в тонкие ледяные струйки и стекали за шиворот.
Был конец сентября. Посреди моста стоял человек. На нём было странное тёмно-серое пальто, напоминавшее то ли китель капитана, то ли старинное платье моряка.
Он стоял тут уже давно.
Ветер трепал седые пряди. На морщинистом лице не было улыбки. Даже следа. Да и откуда ей было взяться? Человек неотрывно смотрел вниз, в холодную глубину. Вода влекла его, он думал только об одном - если прыгнуть вниз – будет холодно? – или нет? А прыгнуть он хотел. Жизнь закончилась. Вчера. И нет пути назад.
    Холод забирался под поношенное пальто. Бр-рр!

Жизнь тихонько стучала в сознание – не прыгай, ты что? у тебя есть она! Ты – ей нужен!
Измени всё сейчас, пока не поздно! в твоих руках – сыворотка!

    Прошло два часа.
В городскую больницу поступила первая жертва ранних холодов – немолодой мужчина. Он потерял сознание прямо стоя на мосту...Одет он был в поношенное пальто, напоминавшее одежду моряка.
Его положили прямо в коридоре на кровать, краска по краям которой давно облупилась, матрас сполз и поредел местами…и укрыли стареньким покрывалом.
Сделала это…дежурная уборщица: врачи были все заняты, когда его привезли…Чем-то он ей напомнил прежнего соседа по дому – профессора Феминова, Алексея Прокопьевича. Такой же нос, слегка повёрнутый на сторону. Она вспомнила его рассказ о том нелепом падении с ледяной горки…и ещё она никогда не могла забыть, как он правильно поставил диагноз «дизентерия» её Агнеске, когда та наелась козьих «каштанов» в детском саду. Её отвезли в больницу и вылечили.
       Благодарность спасла старого профессора. А это был он – профессор с мировым именем – собственной персоной – Феминов!
  Профессор отогрелся и в памяти тут же обрисовался один момент.
Важный момент. Переломный. Как извержение вулкана.

Крым. Лето. Море. Катания на катере до Ялты…дружба с местными мальчишками, полная удивительных историй о таинственных мирах...о сокровищах на дне…
Они с семьёй живут уже около недели у хозяев. Всё как обычно летом. Ему целых десять.
Он обожает своего папу – спецназовца. Смелого и сильного.
Но однажды ночью Лёшка проснулся от тихого плача, почти что воя – прислушался. Выла мама. Папа-спецназовец признался ей в наличии другой семьи в соседнем городе.
   Лето закончилось в ту тёплую украинскую ночь.
Папа – предатель.
Он любит не только Лёшку, у него дочь в той семье – Мария. Тьфу. Мария. Какая-то шмакодявка - месяц отроду, а зовут, уже как взрослую!
В поезде домой они ехали молча. Мама, она, конечно, плакала. Но старалась делать это незаметно, что бы сохранить приличия.
Приехав домой, папа взял чемодан в руки, и не обняв сына, не глядя ему в глаза, и нечего не объяснив, зашагал к остановке.
Больше Лёшка его не видел.
Но ночами мать плакала, не находила себе места. Он видел это, и, от жалости к маме, плакал тоже.
Как он мог? Обманщик! Какой обманщик!
А ещё смел выпороть его за обман с потерянным перископом (Лёшка его не терял – он подарил его своему товарищу – у того сбежал пёс, добрый, с хвостом-колечком и кличкой – Малыш. Совсем как в мультике про Карлсона. И Лёша подарил другу самое ценное, что имел – настоящий перископ, который был склеен по журнальной статье из взрослого журнала «Техник  мододёжный» или "Молодёжь без техники" - или...вобщем, как-то так.)

И вот потянулись дни без отца.
Первого сентября он пошёл в школу. Через 7 лет – в институт. Ещё через 5 – в аспирантуру. Папа исчез. Он присылал маме тридцать рублей. Мама шла в магазин, и на второй раз они – эти большие деньги – аж 30 целковых – почему-то заканчивались.
   Теперь его звали по другому: не Лёшка, а - Алексей Прокопьевич.
И он был рад. Потому, что это «Прокопьевич» - вовсе не было именем предателя. Это было имя его деда. Но эта смена отчества не была единственным моментом мести за его детское горе.
Нет. Он сделал кое-что ещё.
Он изобрёл…сыворотку.
Сыворотку, что совершила переворот в науке. Но и это было ещё не всё.
..............
(продолжение)