Начало книги

Глава 31.
Тайна ночного кошмара.

    Выздоровление Богдана затянулось, из-за чего он сотню раз успел себя обругать: не стоило ему живя у Саймона, бунтовать и пытаться устроить побег. Не пытался бы сбежать - купил бы его Влад здоровым, и он бы живо разобрался с Олегом, а так валяется на больничной койке и ничего поделать не может. Ну да это ничего, утешал он себя, главное - он снова здесь. Роза быстро поставит его на ноги, а когда это случиться, он свернёт шею Олегу и убежит с женой и сыном. Куда - не важно, главное, подальше от этого места. Самой Розе он, правда, ничего ещё не говорил, нно Богдан был уверен: его любимая наверняка с радостью покинет место, где она пережила столько невзгод. А уж Лешка - подавно.
    Так он рассуждал, и с нетерпением ожидал своего выздоровления, он был уверен, что теперь ему нечего опасаться и всё будет отлично. Но он ошибся - ему не дали выздороветь. Едва только он стал поправляться, Влад перевёл его из дома в барак, где его одели в цепи и заперли в камере. А потом всё и вовсе пошло не так. Совсем не так. Олег начал преследовать его сына. Стоило надсмотрщику только увидеть мальчика, то в след летели грязные ругательства и следовал немедленный приказ что-нибудь сделать: принести вязанку хвороста, ковш кваса, привести с поля коня.  За ослушание или малейший промах Лешу жестоко наказывали,  причем зачастую виновен в неудачах мальчика был сам Олег, который то «случайно» подставлял Леше подножку, то толкал его или просил выполнить невыполнимые для его возраста задания.  Но даже если мальчик все выполнял и находил минутку для игр, и начинал корчить рожи невольникам, веселя тем самым себя и  их, или просто резвился во дворе, то Олег, если видел это, то сразу отвешивал ему подзатыльники «за безделье», «чтоб не кричал», «что б не шатался без дела» - и тут же подыскивал ему новое занятие. Леша опять перестал показываться в доме, его не видели больше не только смеющимся, но и улыбающимся. От всякого человека он теперь шарахался, целыми днями не отходил от отца, чувствуя только там себя в полной безопасности, а вскоре и вовсе перебрался под покровительство Дроздова и везде появлялся теперь только с ним, потому что иначе избежать битья Олега было невозможно – находясь при Богдане, он был свободен,  а так Дроздов говорил, что Леша помогает ему, и тем спасал мальчонку от работы. А потом настал черёд Розы.
    Роза вдруг перестала петь песни. И сменила платье, одела туфли. С ее губ пропала улыбка, исчез радостный блеск  в глазах. В одночасье она перестала появляться во  дворе, и в барак к нему больше не приходила. Тщетно пытался Богдан узнать что-либо о ней у проходящих мимо барака других женщин, тщетно расспрашивал о ней Дроздова, который приносил им еду в барак. Никто не говорил ему ни слова, а все только вздыхали. А потом выпал снег и всех  невольников загнали в барак и не выпускали оттуда три месяца: зимой работы для рабов было крайне мало и большей степенью все они сидели по своим камерам, изредка Дроздов и Роков брал кого-нибудь для починки телеги, грабель или поездки в село. Богдан просился на этим работы - ему нужен был предлог, чтобы выбраться на свободу, но ему отказывали.  Тогда он начал ждать весны, надеясь, что с ее приходом все измениться, он выйдет на работу и все выяснит. Но он не вышел на работу. Дроздов, Роков, Татищев, Осипов, Влад – они выпускали из барака  всех, кроме него.


    И тогда он всё понял. Его нарочно не выпускают из камеры, нарочно, чтобы он не сцепился с Олегом. Но что же тогда с Розой, с Лешей? Он боялся даже подумать. Так прошла весна и отчаяние Богдана стало невыносимо. Сижеть в бараке, как в тюрьме, не имея ни малейшей возможности помочь! Что может быть ужаснее?
    - Сидишь?
    Насмешливый, едкий голос. Олег! Богдан, сидящий на соломе, вскочил и в самом деле увидел надсмотрщика, который не показывался ему на глаза с тех пор, как он угодил в барак.
    - Ну что ты на меня так уставился7 - ухмыльнулся Олег. - Не нравлюсь? Розанчику я тоже что-то не приглянулся.
    - Ублюдок! - выпалил Богдан, кидаясь к двери.
    Хотел ударить кулаками, высадить ее к чертям - но цепи звякнули и руки застыли в сантиметре от металла.
    - Никак, да? - ядовито улыбался надсмотрщик. - Ну конечно, никак. Что, тяжко, небось, осознавать это? Что даже дверь и ту не в состоянии ударить? Тебе не выйти отсюда, Богдан. Более того скажу - ты не выйдешь отсюда никогда.
    Задыхаясь от ярости, Богдан слушал его речь, а Олег смаковал каждое слово.
    - Бежать ты не сумеешь - цепи сварены на славу, крепкие, да и дверь тебе самому не открыть. Ну а если ты надеешься, что тебе кто-то поможет, но зря. Невольники меня бояться, меня все здесь бояться. Так что дверцу тебе никто не откроет. Ну а если... если и откроет, то я уж постараюсь, что б к тому моменту ты уже был на том свете: яд, Богдан, нынче славный делают.. пару капель, ты даже не заметишь. Никто не заметит... хотя, наверное, сначала стоит травануть твоего молокососа? А, как думаешь?
     - Ты... ты не сделаешь этого.... не сделаешь, иначе... я убью тебя, слышишь?! Убью, тварь!
      Богдан забился в оковах, он начал в бессильной ярости лягать дверь - он хотел во что бы то ни стало добратсья до врага. Но кончилось всё тем, что он в изнеможении упал на солому и простонал:
      - Сволочь...
      А сволочь усмехалась. Нагло и зло. Потом пошла прочь, но не ушла, а - воротилась и вынула что-то из кармана, поднеся к окошку дверцы. Сверкнуло золотом. Медальон!
      - Узнал?
      Он не мог не узнать. Медальон его Розы, ее ценность, ее сокровище, которым она так дорожила.
      - Знаешь, что это? Это медальон, он принадлежал Розанчику, а раньше - ее матери. Красивая была женщина, - Олег усмехнулся и облизнул губы.
      К чему он всё это гвоорит? При чём здесь мать Розы?
      - Не понимаешь, нет? А должен. Ты же знаешь сон Розанчика?
      Он знал и вспомнил сейчас.
      - Женщина с младенцем на руках, ее  преследует незнакомец, он настигает мать и убивает ее. Этим ножом, Богдан.  А потом тянется рукой к медальону - этому медальону, Богдан. Ты всё еще ничего не понял, Богдан? Тот сон - вовсе не сон, это кошмар маленького младенца. И младенец тот - это Роза, а женщина - ее мать. Ну а убийца....
      - Ты! - Богдан задохнулся в изумлении. - Ты... ты, ублюдок... этого... этого не может... Роза...
      - Она ничего не знает. Я ей ничего не скажу, разумеется. Я никому об этом не говорил, эту тайну я открыл только тебе. Специально, чтобы ты тут не скучал по ночам. Приятных снов, Богдан.

Продолжение