Неизвестная земля
Книга 1
(ред: публикуется без корректуры)
Начало
Глава 20.
Маленький прострел.
Богдан по-прежнему жил в пристройке Розы, но так продолжалось не долго. Как только мальчик прекратил сосать грудное молоко, Богдана немедленно переселили обратно в барак, и теперь он снова возил Влада и помогал остальным невольникам, что не так уж сильно огорчало нашего героя, потому что каждый вечер, после ужина, его отпускали на полчаса к жене и сыну. А Ветерок и вовсе находился рядом с ним весь день напролет, сопровождая его даже тогда, когда он вез куда-нибудь Влада. Правда, хитрая птица вместо того, чтобы лететь рядом, всю дорогу сидела у него на плече или голове. Зато нет худа без добра – насекомые теперь ему не докучали, боясь приближаться, когда на страже такой охранник.
Леша рос необычайно быстро, и пять лет прошло очень скоро. К тому времени мальчик превратился в маленького крепыша, который носился по всей округе и строил рожи всем, кому не попадало. А еще он таскал из кладовых пряники и конфеты, разливал свое утреннее молоко и выкидывал еще много разных фокусов, за которые его частенько бранили. Но к его проделкам все относились с улыбкой, прощая несмышленышу все его детские выходки, и он скоро понял, что за разбитую кружку или сворованное яблоко его кнутом никто наказывать не станет, а только погрозятся для виду.
Как и все маленькие дети, Леша был чрезвычайно любознательным ребенко и вскоре изучил весь дом, сараи, барак и даже туалет. Но он все никак не мог понять, отчего его папа спит не в доме, а в бараке, почему он никогда заходит в дом (куда сам он наведывался раз по десять на дню). На эти вопросы ему обычно отвечали, что «так надо», и Леша, прослушав такое объяснение раз пять, больше не задавал его. Он нашел себе другое занятие. Поздно вечером он убегал в барак, дверь которой была всегда открыта, и приходил к Богдану. Дверь его камеры тоже была открыта. Маленький Леша забирался к отцу на колени и задавал ему кучу вопросов, или просил рассказать ему сказку. Сказочник из Богдана получался плохой, но малыш не был строг к рассказчику и довольствовался забитыми сказками о Бабе-Яге, Красной шапочке, Лисе и сером волке и другими известными персонажами.
Так пролетали дни, но в один из них Леша едва не был серьезно наказан. В этот день он встал, как обычно, раньше всех и тихонько прокрался к Олегу, главному помощнику. Он не любил этого человека за грубость, строгость, за то, что Олег не любил его папу. Леша подошел к спящему Олегу и, взяв перо, обмакнул его в чернильницу и вывел крупными печатными буквами на лбу у главного помощника «дурак». После этого Леша тихонько скрылся с места преступления и как ни в чем не бывало вернулся к себе в постель. Спустя пять минут после его ухода проснулся Олег. Он зевнул, оделся и пошел в барак – задавать рабам корм. Долго помощник не мог понять, отчего все над ним смеются. А потом, подойдя к ведру с водой, увидел свое отражение. И надпись. Секунды хватило, чтобы он понял, чьих это рук дело. Смыв надпись на лбу, Олег поспешил в пристройку Розы. Розы там не оказалось – зато оказался Леша. Мальчик взвизгнул, увидев надсмотрщика и метнулся к выходу, но тот успел схватить его за рубашку.
- Ну все, с меня хватит! – ревел Олег, вытаскивая упирающуюся, вопящую жертву из комнаты. – Сейчас ты у меня попляшешь!..
- Куда тащишь карапуза? – зевая, спросил Дроздов Олега.
Дроздов только что позавтракал и вместе с Владом стоял на веранде.
- Сечь, вот куда!
-Сечь? – улыбнулся обаятельный помощник. - Что этот клопёнок мог такого натворить, что ты решил его так жестоко наказать? Разбил очередную кружку? А может, - усмехнулся он, - кому-то не хватило сегодня куска сахара в чае?
Сердце красивого помощника могло лишь источать любовь, но никак не рожать ненависть и злобу, поэтому Дроздов даже представить не мог, что кого-то могут высечь бичом. Да ещё Лёшу, этого маленького мальчика, поэтому он думал, что Олег лишь грозится, хочет напугать негодника. Однако Олег рыкнул всё с той же злобой:
- Лоб мне разрисовал!
- Да? Что-то не видно.
- Я уже смыл!
Олег уже привязывал мальчика к столбу. Потом затрещала рубашка и чёрныё бич распластался на песке…
- Слушай, - с тревогой произнёс Влад, - да он же и впрямь его сейчас выпорет!
- А ведь верно! – испугано отозвался Дроздов и метнулся к надсмотрщику. – Эй, ты что делаешь! Олег, стой! Стой, тебе говорят!
Он успел в самую последнюю секунду. Схватил руку надсмотрщика, когда тот уже был готов нанести удар. Бич полетел в песок.
- Вот чёрт! - выругался перепуганный Дроздов, а потом глянул на Олега. – Олег, ты спятил? Ты же мальца чуть не изувечил!
- Чуть не проучил, - свирепо поправил его надсмотрщик. – Да ты, идиот, помешал.
- Олег, да ты чего!... совсем спятил! Он ещё совсем маленький!
- Сам маленький, а поступки на большого тянут!
- Олег, да он же не со зла!... тьфу ты чёрт! – Дроздов рассердился уже на самого себя: разволновался весь. Выждал, когда сердце успокоится и мирно сказал: - Слушай, он больше не будет. Дался тебе этот прострел. Оставь его в покое.
- Не будет? Да он каждый день что-то вытворяет!
- Он ещё ребенок, - добродушно заявил с веранды Влад. – Ему всего пять лет. Пороть его ещё рано.
- А, по-моему, самое время! – рявкнул надсмотрщик.
- Ладно, кончай, - Дроздов снова вмешался. - Он больше не будет, даю слово. А вот если повторится – тогда и высечешь. А сейчас не надо.
Конечно, он не желал, чтобы Лёшу выпороли даже если он повторит нечто подобное и вторично, но сейчас он готов был сказать что угодно, лишь бы Олег от него отвязался. А тут и другие помощники подоспели – Роков, Осипов. Дроздов не знал, его ли слова проняли Олега, или то, что эти двое подошли, но Олег ушёл. Смачно выругался и пошёл прочь. Тут же Влад с веранды спустился, помог отвязывать Лёшу, попутно посоветовав отвести мальчика в барак, что он и сделал.
- Вот, полюбуйся на свое чадо, - сказал Дроздов Богдану. – Он Олегу лоб чернилами изрисовал.
- Правильно сделал, - отозвался из соседней камеры Игорь. – Смеху было…
Он осадил парня взглядом и тот сразу замолк.
- Надеюсь, ты понимаешь, - уже серьезно сказал он отцу шалуна, - что это не смешно.
- Ещё бы, - хмуро отозвался тот и с угрозой добавил: - Пусть только тронет Лёшку, я ему…
- Здесь не ты командуешь, Богдан! – сурово оборвал он его. – Ты здесь раб, не забывай это.
Не стоило ему, конечно, так резко говорить с ним – Богдан сразу нахмурился. Ещё бы, кому приятно, когда тебе указывают на твоё место, особенно, если оно паршивое. Однако Дроздов понимал, что по-другому всё равно было нельзя – лучше осадить сейчас, чем потом пожинать плоды непонимания, когда невольник, забывшись, натворит глупостей. Зато после жесткого можно добавить и мягкости, что он с радостью и сделал, обратившись к Богдану уже куда душевнее:
- Ну когда ты поймёшь, наконец, что с Олегом тебе лучше не связываться? Ну не в том ты положении, Богдан, чтобы возникать, а уж тем более ему грозится. Ну, понятное дело, что дерьмо он, каких свет поискать, что ревнует вдобавок тебя к Розе, ну так что из этого? Будешь теперь неприятностей на свою голову искать, возникать начнёшь?
- А ты терпеть мне предлагаешь, да? – свирепо отозвался Богдан. – А сам бы терпел на моём месте, а? Скажи, терпел бы?
- По крайней мере, видя, что соперник – идиот, - невозмутимо ответил он, - сделал бы всё, чтобы с ним не связываться. С идиота-то, - улыбнулся он, - какой спрос? Всё равно ж ты Олегу ничего не докажешь, Богдан. Хоть ты убей его. Ну ревнует он тебя к Розе и ничего с этим не поделаешь. И вместо того, чтобы тебе злиться и грозится ему шею свернуть, лучше бы перестал обращать на него внимание. Он же тебя просто так не трогает, верно? Верно, потому что работаешь хорошо и цепляться ему к тебе не за что.
- А издёвки ты его, - с усмешкой пробубнил Богдан, - конечно, в счёт не берешь.
Здесь он оплошал, конечно. Олег здорово цеплялся к Богдану словесно – то по внешности языком пройдётся, то ядовитое замечание отпустит по поводу его работы или Розы. Однако Дроздов решил не сдаваться и идти до конца.
- Дался тебе его трёп! Ну, подумаешь, пару раз брякнет чего-нибудь. Ну сам знаешь, собака лает – ветер носит. Плюнь ты на него.
- Да я бы и плюнул, прямо в рожу!
Дроздов не удержался и усмехнулся.
-Да ему многие бы плюнули, так что ты не один тут такой, Богдан. Но я тебе вот что скажу: шутки шутками, а с Олегом тебе лучше быть осторожнее. Не нарывайся на неприятности, да и за мальцем приглядывай, чтобы он тоже не особенно пакостил, ну а я уж со своей стороны обещаю, что постараюсь одёргивать этого лешего. Ну так что, идёт?
Обычно в девяносто случаев из ста невольники проникались его дружелюбной речью и соглашались с ним, однако Дроздов не был уверен, пройдёт ли этот трюк с Богданом. Всё-таки их мужики иного теста: они хоть и ворчат, и ругнуть порой надсмотрщика не постесняются, однако с кулаками на господ никогда не прут, чтобы те не вытворяли. А если такое и случается, то почти всегда их можно убедить пойти на мировую, вступив в душевную беседу и выявив в процессе причину недовольства. Которую, конечно, потом нужно устранить, но это мелочи, с этим Дроздов легко справлялся, тем более, что понимал – не только ради них, но и ради себя старается. С Богданом же всё было иначе. Он не будет втихаря отводить душу на задворках, ругая помощника, велевшего ему принести лишнее «вон то ведро» или заставившего его встать ни свет ни заря. Он сразу полезет в драку, попрёт молчаливо, как бульдог и как бульдог, до последнего будет отстаивать свои права. Собака, а психология совсем не собачья. А – волчья, городская, где каждый сам за себя и за притеснение своих прав глотку перегрызть готов. Потому Дроздов и ждал сейчас с напряжением: что-то ответит невольник?
- Я понял, - кивнул Богдан. – Идёт.
И у Дроздова отлегло на сердце.
Продолжение