Татьяна_Синцова (Россия, Санкт-Петербург)

ДОБРОЕ УТРО, ЗАНЗИБАРЫ!
Рассказ 

  Когда мальчик был маленький, он часто жил на даче. 
  Сначала в коляске, потом – в манеже, а потом стал жить, как все: в доме, в сарае, в старой будке, где топили титан, чтобы мыть маленького мальчика - в огороде рядом с морковными грядками и даже за забором из ржавой сетки. 

  За забором было интересно. 
  За ним можно было встретить собаку Чапу, кошку Нюру и соседского Павлика. Чапа была обыкновенной собакой, только без глаз - на глазах у неё болталась чёрная чёлка из шерсти. Чапа была терьером. А кошка – необыкновенной кошкой, трёхцветной: рыжей, черной и немного белой – на мордочке. Мама шарахалась от неё: «Страшная какая, жуть!» Кошки мальчик не боялся, он боялся велосипедистов и с опаской поглядывал на Павлика. Тот норовил вырвать у него из рук большую пластмассовую машинку и уговаривал при этом: «Дай поиграть! Ну, ты же хоёсий - дай!» 
  Он отдавал – и плакал. А плакать он не любил.

  Осваивался мальчик постепенно.
Жить в коляске было скучно и тесно, но в ней было два неба. Одно низкое – в цветочек, позже мальчик узнал, что это «верх» или «закрывашка». Второе – высокое, прозрачное - с птицами, бабочками, странными пучеглазыми существами с шуршащими крыльями, облаками, проводами, крышами…
  Чего только не было во втором небе!
  Самое главное, что в нем было – солнце. Мама выкатывала коляску с мальчиком на улицу, подставляла ко лбу ладонь, смотрела в небо и улыбалась: «Гляди-ка, солнышко!» Смешная мама! Как на него глядеть, когда оно жжется? Просто с ним весело – и всё. А смотреть на него необязательно. Смотреть лучше по сторонам.

  Гораздо интереснее было жить в манеже.
  В манеже было раздолье, только мешали игрушки, которые все бросали на дно и приставали: «Играйся-играйся!» Мальчик упрямо выкидывал их вон – зайцев, мишек. Обе пирамидки, одну побольше, вторую – поменьше, кубики. Оставлял только пару машинок и черного мотоциклиста в очках и шлеме. С ним он ездил из угла в угол и рычал: «Рррр! Тррр!» 
  - Он букву «эр» выговаривает! - кричала мама бабушке, а мальчик смотрел на неё удивлёнными глазами: «Как не выговаривать? У мотоцикла же – мотор! Когда он работает, он фырчит: «Рррр!», - а вовсе не: «Ля-ля-ля».

  Манежное житьё было разнообразным.
  Мама стирала, и тогда манеж выносили на крыльцо или на веранду, и можно было подобраться к двум алюминиевым ведрам, которые ставили обычно на лавку, и свалить их на пол! Конечно, поднимался крик, и мама шлёпала мальчика по попе, но вода разливалась так красиво – с таким шумом, грохотом, что мальчик, у которого захватывало дух, часто проделывал подобные штуки. 
  После стирки мама выносила бельё на улицу. Мальчик оставался один и начинал ныть. Тогда его вместе с манежем вытаскивали на улицу и ставили под старую сливу. Из-под сливы было видно, как бабушка поливает огурцы, дедушка строгает доски, а мама встряхивает мальчишеские ползунки и вешает их на веревку. Оранжевые прищепки так звонко щёлкали! 
  Мальчик кряхтел, тянулся к висящему на маминой шее оранжевому ожерелью, и она уступала. Смеясь, протягивала ему гирлянду с прищепками, и он затихал, а когда больно прихватывал пальчик, громко орал: «Мааа!» На самом деле, ему было приятно оттого, что в руки ему попадала такая взрослая вещь, как прищепки.

  Потом он перерос манеж и стал жить в доме.
Оказалось, что в нем три комнаты! Ничего себе. А есть еще кухня – и чердак! На чердак вела крутая лестница с балясами, которая упиралась в обитую чёрным дерматином дверь. Дверь была страшная-престрашная, но притягивала мальчика магнитом. По утрам он, босой, выскакивал из спальни, застывал перед волшебной лестницей, показывая под потолок: «Черда’ки!» 

  Однажды мальчик попробовал залезть на первую ступеньку и даже занес для этого ножку, но покачнулся и – упал. Ступенька была ему по пояс. Тогда он стал на четвереньки и смело пополз наверх. Дополз до середины – и устал. Хотел вернуться – но не смог. 
  - Стоп-машина! - подбежала мама и стащила мальчика с лестницы. - Там высоко! Упадёшь! 
  Мамин запрет раззадорил мальчика. Теперь он бродил по дому – совал нос в щербатую печь, вертелся у окон, гонял по подоконнику мотоциклиста, прятался под круглым обеденным столом и даже сдёргивал с него скатерть с посудой, не переставая думать: «Как это - высоко?»

  Как-то раз мама с бабушкой уехали в большой город за покупками, и мальчик остался с дедом. 
  Дед посмотрел на него, зевнул, улегся на диван и - укрылся газетой.
  Это не понравилось маленькому мальчику.
  Он дёрнул деда за рукав:
  - Черда’ки! – и показал на злосчастную лестницу.
  - Черда’ки, черда’ки, - отмахнулся дед. – Туда нельзя. Там… занзибары.
Мальчик замер.
  Вон оно что! За дверью живут занзибары… Понятно.
  - Чего смотришь? Ну, они такие…. Из Африки, в общем, - дед почесал затылок. – Ты поиграй, а дедушка поспит.

  - Черда’ки! Там! – объявил он вернувшимся маме с бабушкой.
  - Да, зайка, там чердак. Там – высоко, - поцеловала его мама. – Смотри, что я тебе привезла…
  - Анзибаи! – закричал он и затопал ножками.
  - Чего?!
  - Ну, там эти живут… занзибары - подмигнул маме дед.
  - Что ты придумываешь? – зашипела на него мама. – Напугаешь его, что тогда?
  - Ааа! – заорал мальчик и потянул маму к лестнице. – Анзибаи-и…
  - Спят они, деточка, - мама показала деду кулак. – Поздно уже.

  - Аааа! – ревел ураганом маленький мальчик. Он хотел к занзибарам!

  - Тише-тише, не плачь, они… такие вредные, не любят, когда шумят. Завтра… выспятся, и мы их посмотрим, - мама взяла его на руки. - Хочешь грушку? Смотри, какую грушу я тебе привезла…
  - Да, может, они завтра… улетят, - отыграл назад дед.
  - Иех! – покрутила у виска бабушка. – Старый дурак.
  Мальчик вывернулся из маминых рук и понёсся к лестнице:
  - Анзибаи уитят! – рыдал он, глядя круглыми глазами на тёмную дверь. – Уитят, уитят!..
  Отчаянию не было предела. Он возился с машинками, прыгал на кровати, прятался под стол и гонял по полу ободранного мотоциклиста в то время, как милые добрые занзибары жили себе на чердаке, и вот теперь они улетят – и он их никогда не увидит! Мальчик повис на перилах лестницы, забил, задрыгал ножками.

  Черная дверь заскрипела, отъехала в сторону. Из чердачной пасти выкатилось огромное чёрное колесо и, медленно набирая ход, понеслось по высоким ступенькам, тяжело охая и отбивая бока на каждой: «Бахх, бахх!..»
  - Царица Небесная! – обомлела бабушка.
  Мама взвизгнула.
  - Тьфу, на вас! – плюнул дед. – Это ж запаска! Я её по осени туда пристроил.
Он подхватил колесо:
  - Видишь, - показал он мальчику, - мы их разбудили - они колесо на нас и выкатили, чтоб мы им спать не мешали. Пойдём! Пойдёмте уж, хватит.
  - «Хватит!» - передразнила его бабушка. – Придумает чёрте чего, а потом «хватит». 
  - Коесо…
  - Колесо, зайка, - мама подняла мальчика с пола. – Ночь уже. Все спят – и птички, и Чапа с Нюрой, и… занзибары. И мы сейчас молочка тёплого выпьем – и в кроватку. А завтра проснёмся, умоемся, скажем: «Доброе утро, птички! Доброе утро, солнышко! Доброе утро…»
  - Анзибаи!
  - …занзибары!

Предыдущие публикации этого автора:
Дикие ирисы
Хобби художницы из Ланкашира
Любовь Славки Ломакина
Деньги падают!