lusine1972

Пережившим тридцатилетие посвящается...
Окончание

Начало

        7.
      Она проснулась разбитая, с тёмными кругами под глазами, свидетельствовавшими о беспокойно проведенной ночи. Виктора уже не было. Старый пёс расположился в ногах и оттуда выжидающе смотрел на неё. Смышлёная собака знала, что согласно биологическому будильнику, безошибочно отсчитывающему время в недрах его желудка, завтрак давно прошёл. И теперь перед ним стоит новая задача: не упустить обед. Взглянув на часы, Ксеня поняла, что проспала. Она позвонила на работу и соврала что-то про посещение врача и безумную очередь в районной поликлинике. Внутри была сосущая пустота и ощущение полного одиночества. Так должен был себя чувствовать первый сотворённый человек, оказавшись на ещё не заселённой планете. Она была одна, попав в безвременье: прошлого уже не было, будущее ещё не наступило.
      Она задумчиво ходила по пустой квартире, зачем-то прикасаясь к давно знакомым предметам, переставляя их с места на место. Зайдя на кухню, Ксеня с улыбкой посмотрела на упитанную холку своего пса, склонившегося над миской с едой. Она вдруг подумала, что всё ЭТО после её ухода уже не будет таким, как прежде, и поняла масштабы разрушения, которое собиралась принести в этот маленький мирок городской квартиры, население которой составляли комнатные цветы, золотая рыбка, глухая от старости собака и не очень молодой мужчина, иногда забывающий бриться по утрам.
      Она ощутила себя какой-то безнадёжно старой и усталой. Денис перестал быть реальным, как-то незаметно превратясь в некое подобие ощущений, остающихся на следующий день после просмотра талантливого фильма о всесилии человеческих страстей: некоторое время ты живёшь инерцией чужих ярко окрашенных судеб, но со временем реальность разрушает этот иллюзорный мир.
      Вчерашний разговор с Виктором лишил её прежней уверенности. Ей необходимо было с кем-то поговорить обо всём этом. Она подумала о Диме. Он знает всё об этой стороне человеческих отношений. Жизненная опытность должна была сделать его пророком, если не мудрым, то хотя бы практичным. Ксеня быстро оделась и вышла из дома.

      На работу она попала как раз к началу обеденного перерыва. Ворвавшись в Димин кабинет, она никого там не обнаружила, но в коридоре столкнулась с сильно возбуждённой Раисой Михайловной. Не успев задать свой вопрос по поводу Диминого отсутствия, она услышала её вибрирующий фальцет:
- У Димочки умерла жена. Он звонил, взял отпуск за свой счёт…
      Ксеня смотрела на неё, на её шевелящиеся губы, но слов уже не слышала. Собственные обострившиеся чувства подсказывали ей, что в Диминой жизни произошла катастрофа, масштабы которой окружающие не смогут оценить. И ещё она была уверена, что должна поехать к нему. Узнав адрес, Ксеня взяла такси и через пятнадцать минут стояла перед дверью его квартиры. Она не знала, что скажет и сделает, в груди всё сжалось в какой-то болезненный ком предчувствий. Дверь открылась не сразу.
      Она зашла, и первое время ничего не видела в абсолютно тёмном коридоре. Потом раздался еле узнаваемый хриплый голос:
- Зачем ты пришла? - Ксеня совсем растерялась, подумав, что может её приход действительно выглядит нелепо, и вдруг услышала глухой звук, отдалённо напоминающий сдавленное рыдание. Это были не человеческие слёзы, это был сдерживаемый где-то внутри рёв смертельно раненного животного, боящегося обнаружить себя перед преследователями. Глаза постепенно привыкли к темноте, и Ксеня увидела Диму. Он сидел на полу, обхватив голову руками и вжавшись в подтянутые колени, словно от сильной боли.

      Обессилев от его горя и своих переживаний, она опустилась рядом с ним на колени, прижав его к себе тем непередаваемым движением, каким женщина обнимает своего плачущего ребёнка. Они просидели так, пока он немного не успокоился. Ксеня молчала.
- Пойдём, - Дима поднялся и, сделав несколько шагов, открыл дверь.
      Из обнажённого дверного проёма повеяло лёгким ароматом тончайших духов. Ксеня сделала шаг внутрь и застыла: посреди комнаты, затопленной холодным февральским светом, стояла кровать, на которой лежало едва прикрытое полупрозрачной тканью ночной рубашки тело женщины. Не смотря на смертельную бледность и застывшие черты, она была божественно красива. Каждый изгиб её тела был настолько совершенен, а лицо такой изысканной лепки, что, игнорируя очевидную противоестественность ситуации, Ксеня не могла отвести глаз. Она смотрела, пытаясь представить, какое впечатление производила эта женщина при жизни, если даже сейчас она способна потрясти сознание другой женщины с однозначно традиционной половой ориентацией. Её кожа отливала жемчугом, волосы были немыслимого пепельного оттенка. Даже ступни были безупречны. Ксене вдруг захотелось к ней прикоснуться, может быть для того, чтобы убедиться в её реальности. Она уже сделала шаг вперёд, когда за спиной раздался голос Димы:
- Видишь? Эта сука опять меня кинула. - Ксеня с ужасом обернулась. - Это уже во второй раз. Она думает, что… - Не закончив начатой фразы, он замолчал, то ли обессилев, то ли уйдя в себя.
      Посмотрев в его глаза, взгляд которых завороженно остановился на постели жены, Ксеня поняла, что является свидетелем финала человеческой трагедии, в которой было всё: настоящая любовь, кто-то третий, измена, непрощение, смерть и грядущее нескончаемое одиночество. Она читала обо всём этом в книгах, видела в кино, но поверить в реальность этих историй не могла. Весь уклад повседневной человеческой жизни протестовал против возможности самого факта существования абсолютного чувства. И вот теперь, как чудо, как кровоточащее ещё живое сердце, пульсирующее на ладони, перед ней явилась сама любовь в образе стоящего на пороге безумия Димы, единственной целью существования которого было сравнять не им открытый счёт измен. Сейчас он казался более мёртвым, чем та, которую он ненавидел, любил и оплакивал с одинаковым неистовством.
      Она подошла к Диме, обняла его за плечи и посадила в кресло, стоящее в углу. Он не сопротивлялся. Потом она подошла к кровати и накрыла тело простынёй, лежавшей рядом. Вернувшись к Диме, она спросила:
- Дома ещё кто-нибудь есть?
- Да, её мать, - невыразительным голосом ответил он.
Ксеня вышла из комнаты и тут же на кого-то наткнулась.
- Как он? - услышала она плачущий женский голос. - Он никого туда не пускает. Что с Викой? Он там с ума сойдёт. Она так любила его, но…
      Стоя в беспросветной темноте коридора, Ксеня услышала от этой всхлипывающей женщины нехитрые подробности жизни её дочери, решившей прервать мучительную агонию лейкемии. О её болезни никто не знал, она не пыталась лечиться. Ксеня ни чему не удивилась, но так и не смогла понять, чего было больше в этих словах: тоски по ушедшей дочери или страха за ещё живого зятя. Но она знала точно, что за дверью этой комнаты находятся два человека, связанные навсегда взаимным чувством вины.
- Пойдёмте, её надо одеть, - тихо сказала Ксеня, - Не оставляйте его одного.
Зайдя в комнату, Ксеня подошла к Диме и, прижавшись щекой к его щеке, сказала:
- Отпусти её. Тебе надо жить дальше. - Она поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю нежность, которая была в её душе и всю любовь, которую унесла с собой женщина, не сумевшая пережить свою единственную ошибку.
      Ксеня вышла, тихо прикрыв за собой входную дверь. Она понимала, что бессильна помочь кому-либо из оставшихся за этой дверью, но сами того не подозревая, они помогли ей избавиться от сомнений и желания спрятаться в привычную раковину повседневности. Из опустошения, возникшего от вида чужого горя, в ней рождалось осознанное желание любить. Она подумала о Денисе и поняла, что если не увидит его немедленно, то мир рухнет, звёзды погаснут, а её сердце просто разорвётся.

        8.
      Не обнаружив кнопки звонка, Ксеня постучала. Дверь открылась, и на пороге появился Денис. Из одежды на нём были джинсы и кухонное полотенце, перекинутое через плечо. Она смотрела на него так, словно с момента их последней встречи прошла целая вечность, и в этом взгляде читалась отчаянная надежда, абсолютная вера и чистосердечное признание в вечной любви. Ксеня сделала шаг вперёд, мгновенно ощутив тепло его тела. Денис обнял её, ограждая от тревог внешнего мира кольцом своих рук. Они стояли, не шевелясь, понимая, что спешить им больше некуда. Оба были парализованы неизбежностью надвигающегося. Слова были излишни. Ксеня видела своё отражение в его расширившихся потемневших зрачках, видела его губы, прикосновение которых время от времени ощущала на своём лице. Закрыв глаза, она скользила ладонями по его плечам, вдыхала его запах. Их чувства подчинялись древнему, как мир, вселенскому закону притяжения двух тел, обладающих массой. Они не пытались предугадать будущее, но почему-то были уверены, что всё это пришло к ним навсегда.
      …Был февраль. В городе продолжала хозяйничать умирающая зима, отравляя существование людей, живших в нём, водянистым снегом и порывами холодного ветра. Но за стеклом окна, обращённого на реку и монастырские кресты, жили двое, презревших человеческое право на страдание и одиночество.

        9.
      Через полгода Ксеню начало сильно тошнить, и она не удивилась, когда всё та же усатая женщина сказала, что дети у неё всё-таки будут, во всяком случае, одна девочка, точно.

Следующая публикация этого автора: "Море"