nidkin (Нидерланды):
Долгий путь к гаагским дюнам
Часть 5
Начало
Я стояла в оффисе московского турбюро и не верила ни одному органу своих чувств. МОЯ ВИЗА ЕЩЕ НЕ БЫЛА «ГАТОВА»! А МОЙ БИЛЕТ В АМСТЕРДАМ УЖЕ НА ЗАВТРА! Я подала заявку на визу за 2 месяца вперед, они мне говорили, что срок предостаточный, я указала дату вылета и возврата, А ВИЗА НЕ ГОТОВА! Сначала я пустила драматическую слезу. Надолго.
От таких новостей я забыла и страхи, и сомнения, и вампиров Чака. Девицы в бюро были какие-то все бледные, раздерганные и хаотичные. Меня они пытались отправить восвояси как можно поскорее, давали путанные объяснения, говорили, что Голландия трудная для виз страна, упрекали еще, зачем же я так поторопилась с билетами. Как будто речь шла о билетах в кино - сегодня купил, сегодня улетел. Самая главная девица все звонила по очень важным телефонам: «Даа, даа. Панимаете, ана из глубинки (!). Даа. У ней наа завтра билет. Даа. Даа.»
От отчаяния пришлось наврать, что у меня в Амстердаме свадьба. Девицы ахнули, встряхнулись, в глазах заблестела мысль, а в движениях появилась скоординированность. На телефон присела еще одна. Какое все-таки волшебное действие слово «свадьба» оказывает на женщин! Так или иначе, с визой не получалось. Билеты поменять еще можно. А вот визы не светило ни завтра, ни послезавтра. От расстройства ноги меня больше не держали. И я пошла из оффиса прочь.
В Москве я остановилась у мамы своей молоденький подружки, той самой, с которой мы зависали в агентстве. Под теплым, почти материнским кровом я упала в слезы, размышления и бесконечную жалость к себе.
Наша с Чаком встреча планировалась на неделю. На больший срок отпуск он получить не мог. На неделю был заказан и отель. Завтра он прилетает в Амстердам, едет встречать меня в аэропорт, а невесты то тю-тю. Слезы, слезы, слезы...
Так, минуточку, а что этот Чак в своих письмах буровил в последнее время - вампиры, девушки. Может он, вообще придурок последний. А может нет? А вдруг судьба, шутил парень просто на свой американский манер, а я ничего никогда так и не узнаю. Слезы, слезы, слезы…
Сидела я, модничала “Ах, ехать мне в Амстердам или не ехать!” А за меня уже все решили: “Не пущать!”.
Самое печальное – бессилие, а самое трудное - ожидание. По словам туристических девушек во всем была виновата голландская сторона, которая не прислала очень важное подтверждение. Где мне теперь искать ту таинственную “голландскую сторону” и как до нее достучаться?
Думала, столько же над простыми смертными, сил стоит. Безжалостных сил, которые все твои планы к черту поломают, а это даже про эти силы не знаешь и сделать против них ничего не сможешь.
Мама подруги пыталась отправить меня на культурные мероприятия. Чтобы смурь разогнать. Меня обычно и гнать не надо. Но сейчас мне никуда не хотелось. Хотелось спрятаться под одеяло и без остановки плакать. Моя здоровая инициатива “выдать себя любимую замуж зарубеж” начала становиться наваждением, но я этот момент не заметила. За собой вообще мало что замечаешь.
Я позвонила в отель Чаку, рассказала ему про обстоятельства. Он был очень удивлен и тоже не знал, что делать. Я позвонила в агентство и узнала, что визы не будет и послепослезавтра. Я снова позвонила в агентство и сказала, что подам на них в суд. “Суд” встряхнул агентство еще больше, чем свадьба. За 2 дня, до окончания моей встречи, мне перезвонили и сказали, что визу поставили. Я могла лететь в Амстердам. На один день. И я полетела.
Чак встречал меня в аэропорту. Я его увидела. Можно было сразу лететь обратно домой. И обязательно написать благодарственное письмо “голландской стороне”, которая вовремя не дала подтверждение на визу. Если считать, что лишний вес - показатель неудовлетворенности жизнью, то Чак в своей жизни был раз в 10 несчастней меня. От таких размеров да к нормальным очертаниям дорога лежала только через хирургию.
Но не только в весе было дело. Чак был очень странным. Трудно это описать. Впоследствии я обсуждала тему с друзьями-врачами. Пришли к выводу - то ли у нас границы психического здоровья жестче определены, чем на Западе, то ли на Западе мягче чем у нас. Я долго задавала себе вопрос, как такой человек мог работать программистом, на мой взгляд тяжелая профессия, требующая адекватности. Я вообще не могла его представить в реальной жизни. Краем глаза я наблюдала, как на Чака реагировали другие люди. А нормально реагировали, хорошо. Желали здоровья, если он чихал, называли “сэром”, спрашивали, откуда он родом. Ничего я не понимала, я ли сумасшедшая, весь мир ли сошел с ума.
Я спросила у Чака, что он делал все эти дни. Он ходил в кинотеатры на американские муви. (В Амстердаме!) И еще он ходил по ресторанам и пробовал разного рода еду. (Это ему-то пробовать!) А ел он не переставая. Не мороженое, так пирожное, не пирожное, так шоколадку. Мороженой капало ему на футболку, но его этот факт не огорчал. Так с пятнами от мороженого и передвигался. Английский его я понимала плохо. Чикагский акцент, что ли. Мой английский просто умер (еще и не родившись). Говорила я с запинками и с большим трудом.
Мы завезли мои вещи в отель и поехали в город. От Амстердама я одурела. В плохом смысле. Везде были огромные толпы народа. Потоком, сплошной стеной. Такого сейчас даже близко нет. Публика мне показалась странной и замызганной. Я думала “Господи, у нас на рынке торговцы и то приличней выглядят”. Вода в каналах была грязной и омерзительной. Улицы слишком душными и узкими. Я постоянно и почти всегда попадала под велосипедистов, спасибо Чак своим мощным телом заслонял. И это и был хваленый Амстердам?
Пару раз я пережила просветление: “ А домики-то здесь какие чудесные. Ни один на другой не похож! И что-то в воздухе есть, чего я до сей поры нигде не обоняла. Свобода хипповая, расслабуха вселенская! Половину людей отсюда бы вывезти, да воду в каналах подкрасить – может и классный получился бы город.” И тут на меня наезжал очередной велосипедист, я проклянала Амстердам и говорила Чаку, что ноги моей больше здесь не будет.
Мы сходили в музей мадам Тюссо, потом слонялись по кафе, пробовали разного рода еду. Коммуникация шла из рук вон плохо. Я думала: “Блин, он ведь писал такие теплые и смешные письма. И совсем не глупые. Я столько приятных часов над ними провела и столько радости получила, сочиняя ответы. Значит, какие-то грани наших личностей соприкасаются, и можно интересно один день вместе провести. Где же эти грани сейчас, чего же они хоть на пару часов на поверхность не всплывают?” Гармоничные грани лежали глубоко на дне.
Чак был не жадным, и даже старался быть галантным. У уличного торговца он купил для меня букет роз и преподнес его, стоя на одном колене. Торговец же нас и сфотографировал. Эта фотография у меня осталась – я, Чак и букет, а на заднем плане – секс-шоп. Ах, Амстердам…
Что же касается родственников Дракулы… Фантазии у Чака по их поводу действительно были. На какое-то время он отключался от разговора, и смотрел в никуда. А потом говорил: “I was dreaming…” Я ничего не спрашивала.
Поздно ночью мы вернулись в гостиницу. Я совершенно не боялась, что он может “что-то” мне сделать. Осталось дожить последние часы до отлета. И у него, и у меня рейс был ранним утром. Номер был большой, и кровати стояли отдельно. Чак мог не бояться за свою девственность. :-)
Проснувшись утром, я увидела, что Чак стоит на коленях перед своей кроватью, положив на нее голову. Лицо у него было отсутствуещее. Опять, наверное, мечтал.
Дожидаясь такси в аэропорт, я посмотрела в последний раз на амстердамские домики. Ни один не был похож на другой.
В аэропорту народу было еще больше, чем в Амстердаме. Толпы, толпы людей летели в Рекьявик, Бостон, Антананариву… Очень много молодежи, с рюкзачками за спиной… И никакие визы им не были нужны. И мне не нужна была виза.. Мне хотелось скорее вернуться домой.
Не очень любимая мною Москва показалась мне родным городом. По совету матери подруги я пошла в какую-то старую и очень душевную церковь и поставила там свечку.
Вернувшись домой, я рассказала подруге про Чака. И всем, решительно всем, кто хотя бы слегка был в курсе дела, повторяла: “Никогда и не при каких обстоятельствах в ту страну и в тот город я больше не вернусь!”
Продолжение: Часть 6