Майя (Бельгия). Индийская свадьба. Описание свадебной церемонии в Индии

    Утром 15 июля, в день свадьбы, пришлось вставать в 6.15 утра, разумеется, после бессонной ночи – из-за ора и бибиканий за окном. Я лежала и смотрела, как Филип надевает свой бежевый наряд. Это был только третий день нашего путешествия. Надо было прожить вот так, в тошноте от брезгливости и чувства своей вины, ещё 12 дней. А зачем? Зачем быть овцой и оставаться там, где не нравится? Разве не бывало со мной уже такого? Разве я за ногу прикована к этой Индии? Ну, ошиблась, ну, заехала не туда... «Филип, - сказала я, - давай поедем домой. Что мы тут делаем, объясни... У нас Саша дома, а мы тут, смотрим на всю эту грязь: зачем?» Филип молчал. «Если бы я знала, как это делается, я бы сама улетела, но мне нужна твоя помощь, чтобы поменять билет.» Филип молчал. «Ну ладно, я всё сказала, больше говорить не буду, но ты знай, что я хочу уехать». Филип медленно одевался. «Давай поедем, правда, - сказал он. - Только сегодня я не буду говорить об этом, всё-таки день свадьбы Лорана».  

    В холле внизу встретились все, кто должен был ехать на свадьбу куда-то далеко за город, в дом одного из смитиных дядьев. Спускались постепенно, и все – в расписной индийской одежде, кроме меня, разумеется. Опять я торчала как белая ворона и черная овца. Но зато я чувствовала себя самой собой, а не ряженой на каком-то бессмысленном карнавале. Спустились отец жениха, бывший муж Мии Жан-Мари, его сын от другого брака, его нынешняя жена Катрин, женщина очень славная, но, по-моему, не уверенная в себе, её сын Симон, совершенно очаровательный подросток, такой естественный, симпатичный, улыбчивый, обаятельный – ужасно он мне понравился, Мишель, друг Жана-Мари, каменноликие Эндрю и Дитер, толстый Артур, у которого ноги не пролезли в купленные индийские кальсоны, и которому пришлось быть в индусской рубахе и в европейских брюках, его жена, очень женственная Марейке, и последней спустилась мама жениха: Мия, с температурой 38,6 от позавчерашних пиров.  Мы по дороге захватили очередного шамана, который должен был совершить церемонию, и через час прибыли в поместье Виджи. Виденное мною по дороге из окна автобуса удручало настолько, что нет даже сил об этом вспоминать. 

Вид из окна автобуса 

    Поместье оказалось крепким новым домом с большим садом и рощей кокосовых пальм. Дом был вполне хорош, но, когда я вошла внутрь, чтобы там оставить свою сумку, я увидела самую обычную грязь неряшливых хозяев: заляпанные стены, пылищу, валиками лежащую вдоль стен, паутинные махры с потолка и вокруг ламп, нечищеную ванную комнату. Туалетной бумаги не было и там. Когда я осторожно полюбопытствовала, как же обходятся... гм... люди столь прогрессивного города без туалетной бумаги, мне показали: рядом с унитазом стояло какое-то дрянное ведерко, в котором мокла губка. Это и была туалетная бумага этой семьи. (Боже! Я читала о древних римлянах, что у патрициев, тоже были плошки с ароматическим уксусом и губкой для подобных дел... но я не представляла, что это лично меня коснется в 21-м веке. И я поняла, что мне патрицием быть трудно.)  Нас взялись кормить завтраком во дворе, где по босым ногам только и норовили пройтись гигантские муравьи с огромными челюстями, какие-то сверчки и кузнечики и всякие прочие жуки-пауки. Эндрю и Дитер двигались только парой, как заводные, вместе поворачивали головы и дружно молчали. Нужно пересесть - они пересаживались, нужно было встать - они вставали, нужно было фотографироваться - они честно смотрели в объектив. 

    Очередные голые рабы готовили праздничное угощение на заднем дворе, что-то мешали руками и ногами в мисках и лоханках. Другие рабы устанавливали палки и обтягивали их крашеными цветными тряпками, вроде израильской сукки. Филип считает, что это было красиво, а на мой взгляд – полная ерунда. Играют же дети в «домик», завешивая стул кухонным полотенцем, носовым платком, своим одеялом, всем, что попадется под руку? Это примерно такой же подход к делу: всё на пять минут. Нужен шатёр, - ставим три палки, кидаем тряпку, бросаем на пол цветочки: красиво! 

Свадебный обряд 

    Сама церемония длилась ужасающе долго и скучно. Характер нашего Лорана, склонного посмеяться от любого дуракаваляния, позволяет ему веселиться от такой процедуры. Наверное, именно поэтому и была эта двойная свадьба - в Бельгии и в Индии. Невесту и жениха, которого теперь называли не Лоран, а Акшая, что-то вроде этого, усадили на циновку, и понеслось обтыкивание божков цветочками, рассыпание порошков да курение угольков. Главный «священник», совершавший обряд, по слогам подсказывал Лорану слова, которые тот с улыбкой до ушей повторял. И так битых два часа! «Каляба!» - «Каляба...» - «Маляба!» - «Маляба...» - и так без конца. Лорану вообще всё это было весело, и сидеть на земле на своей свадьбе, и кусать какой-то пирожок и комки кускуса из рук шамана, и мазаться какой-то липкой ерундой, и припадать лбом к нашим босым ногам, и просить благословления у каждого из родни, - у меня, например, я же его «тётя»!..  

    Надо сказать, что семья Смиты действительно отнеслась к нам необыкновенно внимательно. Даже хотелось, чтобы они нас оставили в покое, так они старались быть с нами каждую секунду, спрашивали, не нужно ли чего, и рвались нам угождать во всем. Но сам Филип потом сказал: не понимаю, они так настаивали на том, чтобы мы были в их традиционной одежде на свадьбе, а сам Виджи оставался в рубашке и джинсах... – Ну вот, лишнее доказательство, что нечего подстраиваться под кого-то. Один из этих братьев, то ли Бхану, то ли Прабу решил угостить меня кокосовым соком: это просто делается, сказал он, хрясть! - с размаху бросил орех на пол, орех разбился и облил мне липким соком подол, ноги и обувь. Потом скорлупу подняли и заставили меня восхищенно выпивать остатки.  Очередной раз меня лишило аппетита и то, что я увидела, каким образом готовится угощение на заднем дворе... (Мой папа потом, когда смотрел фотографии и слушал мои объяснения, сказал: «Ах, это кухня? А я думал - баня...») 

Кухня и повар на свадьбе (то, что мой папа принял за баню)

    После застолья с банановыми листьями и шлепками еды - всё из тех же рук пробегающих вдоль столов голых дядек - опять надо было слоняться, общаться, восхищаться. Забавно: жених и невеста обошли всех гостей и КАЖДОМУ сказали: «Ешьте медленно». Оказывается, это такая традиция, вроде пожелания приятного аппетита, мол, наслаждайся подольше. Филипом завладел Артур, который взялся рассказывать ему историю своей семьи до седьмого колена. Филип завел глаза. Я теребила цветочки, увядавшие у меня на шее. Какая невыносимая тоска! И тут ко мне молча подошел Дитер, с которым я даже не была знакома. Рыбак рыбака увидел издалека. Без дальних слов он сел рядом и, глядя прямо перед собой, буднично сказал что-то вроде: «Ну что, влипли?» Ну вот! Хоть кто-то решился сказать, что король-то голый! «Кошмар какой! - тихо гудел рядом Дитер. - Это же надо! Да Тайланд - это рай по сравнению с этим ужасом. Я слышал, что вы собираетесь оставаться ещё надолго? Ты что? К черту, к черту, меняйте билет и уезжайте отсюда. Мы вечером отсюда дернем. Ноги моей больше...» «Иди сюда, - позвал Эндрю со смешком глядя на то, как Артур завладел Филипом, - с нами интереснее.» Они стали мне показывать фотографии из Тайланда, мы болтали так, словно были знакомы сто лет, вот, как объединяет людей общее чувство восприятия действительности. Мы дали нашему яду излиться в самых изощренных формах иронии. И стало немного полегче.  

    Вечером было продолжение в каком-то официальном зале торжеств уже в городе, рядом с отелем. Словно когда-то на гастролях моего оперного театра, по коридорам гостиницы бегали одни и те же лица. К нам забрел Эндрю, прикрывая одной рукой распухший глаз: поймалась всё-таки какая-то зараза, нет ли у нас какого-нибудь антибиотика от Индии? Я дала ему «зовиракс». Мы вытерпели вечерний прием и фотографирование в южном стиле, сплошное позирование, ничего живого. Все женщины были необыкновенно разряжены. Воздух просто звенел и блистал от нескончаемого золота в ожерельях, браслетах и украшениях на ногах, руках, ушах, в волосах... в тон к этим роскошным нарядам и золоту все были обуты в рваные тапки и шлепанцы. Я заметила, что понятие европейской красоты женской фигуры в Индии ничего не значит, и что у всех дам порядочные животы, удобно драпируемые складками сари. Филип даже высказал предположение, что быть с животом в Индии -  значит демонстрировать своё благополучие. Все нищие на улицах были худыми. Толстый - значит богатый. Не знаю, так ли это. В середине этого балета - (фотографирование: сели-встали, улыбнулись, закинули руки, закутались в шали) - Эндрю и Дитер поднялись и откланялись, за ними пришла машина, эти счастливцы уезжали в аэропорт. В последний момент Дитер, дурачась, схватил жениха: «Может, всё-таки поедешь с нами?» Со мной оба клоуна простились очень чопорно, подойдя к ручке: «Госпожа...» - словно это не мы язвили битый час обо всём увиденном... Такси уехало, сюр держался. («Клоуны уехали, а цирк остался», - сказала я Филипу.) Мы тоже решили уехать, но к нам подошел отец Смиты и принёс кучу бумажек: резервация отеля в Майсоре, билеты на поезд в Хоспит и остальное... Конечно, неудобно сказать в лоб человеку: спасибо, только знаешь, что... мы никуда не поедем, так что зря старался! Я поняла, что из чувства приличия и благодарности наше путешествие несколько подзатянется. Так и вышло.

    Майя (Бельгия)

Начало повествования Майи о ее поездки в Индию летом 2007 года

Продолжение: Священные места

Майя (Бельгия): Про ёжика-йога (посвящается Скарабей)

Предыдущие письма Майи