|
2008-10-30
МайяБельгия
|
Майя (Бельгия)
Наша поездка в Индию летом 2007
Часть 3. Индия: Поездка в священные места
Наша поездка в Индию летом 2007
Часть 3. Индия: Поездка в священные места
Начало
Наутро, 16 июля, мы встали в половине шестого, чтобы успеть на автостанцию. Был заказан автобус с всё тем же гидом, чтобы посетить разнообразные священные места. Когда мы вместе с рассветом притащились на станцию, гид, плюясь нам в лицо из-за отсутствия зубов, сообщил (мы слушали его вчетвером, переспрашивали его и друг друга и потом, сравнивая, кто что понял, составляли приблизительную схему сообщения), что заказанного автобуса не будет, так, как мы единственные пассажиры. Но это ничего, мы можем поехать машиной, если доплатим сколько-то. Машина действительно скоро прибыла, мы сели, и началось полуторачасовое родео на дороге. Я попыталась пристегнуться ремнем, но никак не могла нашарить замок. Оказывается, он даже не был вмонтирован! Был только ремень, а его крепления не было. Наверное, ремни безопасности - это просто такое украшение. А на украшениях в Индии помешаны все от мала до велика. Сотни народу сидят на земле в грязи и плетут гирлянды из жасминов, которыми увивают всё вокруг, от собственных волос до кабин грузовиков. Такие рыдваны я видела, битые-перебитые, грязные до невообразимости, без окон и дверей, но нежно украшенные цветами. Также и коровы, бродящие по захламленным пустырям на последнем издыхании: рога у них могли быть покрашены синей краской и увенчаны жасмином – красота!
Как они ездят, мама родная! Я часто видела на мотоциклах помимо шофера, ещё троих пассажиров, причем двое из них могли быть дети. Висят гроздьями. Шлем был только у папаши, который, очевидно, в случае аварии без проблем сделал бы новых детей, а при случае - и жену. Один мотоциклист как-то надевал шлем при мне: это был просто старый пластмассовый колпак без амортизаторов, пенопласта и всего необходимого внутри. Дяденька постелил на голову обрывок бурого полотенца и поверх полотенца нахлобучил шлем. Велосипедисты возят на велосипедах по сто пластмассовых горшков, занимая собою всю полосу движения. Впрочем, полоса на индийской дороге – понятие абсурдное.
Бетонные заграждения в Индии часто украшены граффити с изображением серпа и молота - наследие дружбы с СССР, хинди-руси-бхай-бхай. Также часто можно видеть и свастику, но этот древний символ солнцеворота, конечно, не имеет никакого отношения к фашизму, хотя смотреть крайне неприятно.
Первая остановка была в Sravanabelagola, где пришлось босиком лезть на высокую гору, там снова идти по ступеням, числом всего 614, где неожиданно мне навстречу (я шла первой в нашей экспедиции) побежали вниз абсолютно голые старики, очень бодрые и прыткие. Они были из касты каких-то особо богатых духом, таких богатых, что им не надо ничего материального, даже трусов. Наверху нас ожидал здоровенный голый же монумент, в 17 метров вышиной, который, честно сказать, меня совсем не впечатлил.
О нем ничего не могу сказать, кроме того, что он был страшно большой. Никакого выражения, никаких эмоций на его лице, никакого запечатленного жеста, просто огромный каменный истукан. Не то я испытала в Египте возле Сфинкса, к которому буквально боялась повернуться спиной, такая от него исходила мощь и сила, казалось, отвернешься, а он встанет, заслонит собою горизонт, сделает что-то ужасное... И потом, этот его живой напряженный взгляд, всматривающийся во что-то поверх твоей головы... незабываемо.
А потом мы поехали в Belur, где случилось вот что.
Мы ходили по очередному храму, надо сказать, необыкновенно искусно выполненному, с кружевной каменной резьбой. Внутри храма было темно, а Филипу очень хотелось рассмотреть: может быть, что-то ещё изображено на куполе? Нас услышали двое подростков, стоявших тут же, под куполом. С пятого захода они нам объяснили на пальцах, что за десять рупий они включат лампочку фонарика, которая десять секунд будет светить в потолок. Я от таких идиотских пошлин просто бешусь, и дело тут не в деньгах. Я посоветовала Филипу сфотографировать потолок: будет и вспышка и фотография, и он сможет хоть до конца дней рассматривать снимок. Но Филип хотел посмотреть вживую; ну что ж, пусть. Он начал доставать деньги. «Только десять рупий - это за одного, - тут же сообщил владелец лампочки. - Сколько вас всего, четверо? Тогда сорок рупий. За десять смотреть может только один, вот ты, - он указал на Филипа, - а она (это я) - нет». Что??? По пять рупий за глаз, стало быть? И мне ещё и не дозволено посмотреть вверх? Они что, завяжут мне глаза??? Я просто онемела от такой коммерции, а Филип пожал плечами и начал добавлять деньги. Я бы, например, услышав такое, просто сказала: Что-о? Ах, тебе ещё и мало денег за то, что ты повернешь выключатель туда-сюда? Ну так оставайся со своей лампочкой, а от меня не получишь вообще ни копейки, ни сорока, ни десяти. Я взбесилась. «Остановись, что ты делаешь, - почти закричала я, - неужели ты не понимаешь, какой маразм на самом деле – эти их условия! Как же им ещё относиться к вам, когда вас можно доить вот так запросто, а вы только улыбаетесь и подставляетесь! Отсюда все эти бездельники, которые тучами едут к вам, садятся на пособие, а ты работаешь днем и ночью, чтобы их содержать!» Я не выдержала - и вылетела пулей из этого священного места, продаваемого повзглядно.
Филип у подножия храма
Филип, конечно, человек гораздо более выдержанный, чем я, но у него нет за спиной моего опыта жизни в различных социальных условиях. Он наивен в чем-то просто беспредельно, как и подавляющее число бельгийцев (или просто – европейцев?); и многие из них довольно инфантильны. Но об этом речь впереди.
Следующий храм, в селении Halebid, был ещё удивительнее, с восхитительно подробными бесчисленными скульптурами, правда, повторяющихся мотивов: слоны, всадники, драконы, и - Лакшми, с улыбкой поедающая кишки из живота живого ещё человека, и т.п.
В Halebid прямо в храме носились летучие мыши, ничего против них не имею, всё пыталась сфотографировать, но всего интереснее для меня был двуполый цветок какого-то дерева с большими шарами-орехами, получавшимися из таких цветов. Мы сделали фотографию такого цветка: половина его сердцевины мужская, с высокими пестиками, а половина женская, с тычинками. Потом цветок, взрослея, складывается пополам, и образуется завязь... господи, сколько поразительного существует в природе, сколько красоты и гармонии! И без всяких десяти рупий, чтобы это увидеть и восхититься...
По дороге домой мы видели местные похороны: покойника тащили на носилках, где он сидел, весь увитый цветами, а сопровождавшие его люди, только мужчины, пронзительно дудели в какие-то дудки, били в крышки от кастрюль, поджигали петарды и бенгальские огни, словом, делали бог весть какую нелепицу, просто дикую для взрослых людей... какие странные, не приемлемые до сердечной боли от неприятия, обычаи... Помню передачу по ТВ ещё в Союзе, где вся страна была шокирована, когда сын Индиры Ганди первым поднес огонь к трупу своей матери, чтобы поджечь его.
Делали мы и остановку в каком-то злачном месте, где Мия пила с Мишелем чай, мало ей было болячек! Не понимаю я таких людей. Не понимаю и всё, хоть ты тресни.
«Домой» вернулись в темноте, и только на обратном пути я заметила, что у нашей машины не было зеркал снаружи. Это заставило меня присмотреться, и выяснилось, что их нет ещё у доброй половины водителей, летающих по индийским дорогам, как нет и габаритных огней, да заодно и сигналов поворота. Если нужно было повернуть, водитель высовывал из окна правую кисть и ею помахивал (в Индии британское наследие: левостороннее движение), заметят, нет ли - не его дело, а левый поворот выполнялся спонтанно и без помахиваний. В темноте все, кто мог, включали фары дальнего боя и не убирали ладонь с клаксонов, - так и неслись.
Предыдущие письма Майи
Наутро, 16 июля, мы встали в половине шестого, чтобы успеть на автостанцию. Был заказан автобус с всё тем же гидом, чтобы посетить разнообразные священные места. Когда мы вместе с рассветом притащились на станцию, гид, плюясь нам в лицо из-за отсутствия зубов, сообщил (мы слушали его вчетвером, переспрашивали его и друг друга и потом, сравнивая, кто что понял, составляли приблизительную схему сообщения), что заказанного автобуса не будет, так, как мы единственные пассажиры. Но это ничего, мы можем поехать машиной, если доплатим сколько-то. Машина действительно скоро прибыла, мы сели, и началось полуторачасовое родео на дороге. Я попыталась пристегнуться ремнем, но никак не могла нашарить замок. Оказывается, он даже не был вмонтирован! Был только ремень, а его крепления не было. Наверное, ремни безопасности - это просто такое украшение. А на украшениях в Индии помешаны все от мала до велика. Сотни народу сидят на земле в грязи и плетут гирлянды из жасминов, которыми увивают всё вокруг, от собственных волос до кабин грузовиков. Такие рыдваны я видела, битые-перебитые, грязные до невообразимости, без окон и дверей, но нежно украшенные цветами. Также и коровы, бродящие по захламленным пустырям на последнем издыхании: рога у них могли быть покрашены синей краской и увенчаны жасмином – красота!
Храм. Часть резьбы и скульптура, которую я условно назвала индийский Святой Георгий
Как они ездят, мама родная! Я часто видела на мотоциклах помимо шофера, ещё троих пассажиров, причем двое из них могли быть дети. Висят гроздьями. Шлем был только у папаши, который, очевидно, в случае аварии без проблем сделал бы новых детей, а при случае - и жену. Один мотоциклист как-то надевал шлем при мне: это был просто старый пластмассовый колпак без амортизаторов, пенопласта и всего необходимого внутри. Дяденька постелил на голову обрывок бурого полотенца и поверх полотенца нахлобучил шлем. Велосипедисты возят на велосипедах по сто пластмассовых горшков, занимая собою всю полосу движения. Впрочем, полоса на индийской дороге – понятие абсурдное.
Бетонные заграждения в Индии часто украшены граффити с изображением серпа и молота - наследие дружбы с СССР, хинди-руси-бхай-бхай. Также часто можно видеть и свастику, но этот древний символ солнцеворота, конечно, не имеет никакого отношения к фашизму, хотя смотреть крайне неприятно.
Свастика на воротах перед дворцом в Майсоре
Первая остановка была в Sravanabelagola, где пришлось босиком лезть на высокую гору, там снова идти по ступеням, числом всего 614, где неожиданно мне навстречу (я шла первой в нашей экспедиции) побежали вниз абсолютно голые старики, очень бодрые и прыткие. Они были из касты каких-то особо богатых духом, таких богатых, что им не надо ничего материального, даже трусов. Наверху нас ожидал здоровенный голый же монумент, в 17 метров вышиной, который, честно сказать, меня совсем не впечатлил.
Каменный истукан 17 метров высотой
О нем ничего не могу сказать, кроме того, что он был страшно большой. Никакого выражения, никаких эмоций на его лице, никакого запечатленного жеста, просто огромный каменный истукан. Не то я испытала в Египте возле Сфинкса, к которому буквально боялась повернуться спиной, такая от него исходила мощь и сила, казалось, отвернешься, а он встанет, заслонит собою горизонт, сделает что-то ужасное... И потом, этот его живой напряженный взгляд, всматривающийся во что-то поверх твоей головы... незабываемо.
А потом мы поехали в Belur, где случилось вот что.
Мы ходили по очередному храму, надо сказать, необыкновенно искусно выполненному, с кружевной каменной резьбой. Внутри храма было темно, а Филипу очень хотелось рассмотреть: может быть, что-то ещё изображено на куполе? Нас услышали двое подростков, стоявших тут же, под куполом. С пятого захода они нам объяснили на пальцах, что за десять рупий они включат лампочку фонарика, которая десять секунд будет светить в потолок. Я от таких идиотских пошлин просто бешусь, и дело тут не в деньгах. Я посоветовала Филипу сфотографировать потолок: будет и вспышка и фотография, и он сможет хоть до конца дней рассматривать снимок. Но Филип хотел посмотреть вживую; ну что ж, пусть. Он начал доставать деньги. «Только десять рупий - это за одного, - тут же сообщил владелец лампочки. - Сколько вас всего, четверо? Тогда сорок рупий. За десять смотреть может только один, вот ты, - он указал на Филипа, - а она (это я) - нет». Что??? По пять рупий за глаз, стало быть? И мне ещё и не дозволено посмотреть вверх? Они что, завяжут мне глаза??? Я просто онемела от такой коммерции, а Филип пожал плечами и начал добавлять деньги. Я бы, например, услышав такое, просто сказала: Что-о? Ах, тебе ещё и мало денег за то, что ты повернешь выключатель туда-сюда? Ну так оставайся со своей лампочкой, а от меня не получишь вообще ни копейки, ни сорока, ни десяти. Я взбесилась. «Остановись, что ты делаешь, - почти закричала я, - неужели ты не понимаешь, какой маразм на самом деле – эти их условия! Как же им ещё относиться к вам, когда вас можно доить вот так запросто, а вы только улыбаетесь и подставляетесь! Отсюда все эти бездельники, которые тучами едут к вам, садятся на пособие, а ты работаешь днем и ночью, чтобы их содержать!» Я не выдержала - и вылетела пулей из этого священного места, продаваемого повзглядно.
Филип у подножия храма
Филип, конечно, человек гораздо более выдержанный, чем я, но у него нет за спиной моего опыта жизни в различных социальных условиях. Он наивен в чем-то просто беспредельно, как и подавляющее число бельгийцев (или просто – европейцев?); и многие из них довольно инфантильны. Но об этом речь впереди.
Следующий храм, в селении Halebid, был ещё удивительнее, с восхитительно подробными бесчисленными скульптурами, правда, повторяющихся мотивов: слоны, всадники, драконы, и - Лакшми, с улыбкой поедающая кишки из живота живого ещё человека, и т.п.
Лакшми, поедающая кишки живого человека
В Halebid прямо в храме носились летучие мыши, ничего против них не имею, всё пыталась сфотографировать, но всего интереснее для меня был двуполый цветок какого-то дерева с большими шарами-орехами, получавшимися из таких цветов. Мы сделали фотографию такого цветка: половина его сердцевины мужская, с высокими пестиками, а половина женская, с тычинками. Потом цветок, взрослея, складывается пополам, и образуется завязь... господи, сколько поразительного существует в природе, сколько красоты и гармонии! И без всяких десяти рупий, чтобы это увидеть и восхититься...
Двуполый цветок раскрытый
Двуполый цветок сложенный
По дороге домой мы видели местные похороны: покойника тащили на носилках, где он сидел, весь увитый цветами, а сопровождавшие его люди, только мужчины, пронзительно дудели в какие-то дудки, били в крышки от кастрюль, поджигали петарды и бенгальские огни, словом, делали бог весть какую нелепицу, просто дикую для взрослых людей... какие странные, не приемлемые до сердечной боли от неприятия, обычаи... Помню передачу по ТВ ещё в Союзе, где вся страна была шокирована, когда сын Индиры Ганди первым поднес огонь к трупу своей матери, чтобы поджечь его.
Делали мы и остановку в каком-то злачном месте, где Мия пила с Мишелем чай, мало ей было болячек! Не понимаю я таких людей. Не понимаю и всё, хоть ты тресни.
«Домой» вернулись в темноте, и только на обратном пути я заметила, что у нашей машины не было зеркал снаружи. Это заставило меня присмотреться, и выяснилось, что их нет ещё у доброй половины водителей, летающих по индийским дорогам, как нет и габаритных огней, да заодно и сигналов поворота. Если нужно было повернуть, водитель высовывал из окна правую кисть и ею помахивал (в Индии британское наследие: левостороннее движение), заметят, нет ли - не его дело, а левый поворот выполнялся спонтанно и без помахиваний. В темноте все, кто мог, включали фары дальнего боя и не убирали ладонь с клаксонов, - так и неслись.
(Продолжение читайте в этой же ветке
- в комментарии номер 90 и далее)
- в комментарии номер 90 и далее)
Предыдущие письма Майи
|
Популярное на |
NewWoman.ru: |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
2008-2020 | 2007 | 2006 | 2005 | 2004 | 2003 | 2002 | 2001 | 2000 | 1999 | 1998 |