В.М.Таевский
гвардии капитан в отставке

СКВОЗЬ ШКВАЛ БОЕВ
(записки фронтовика)

Глава 1. УДАР ЗА УДАРОМ

1418 дней и ночей шла Великая Отечественная война, самая кровопролитнейшая из всех войн, какие когда-либо знало человечество.

За 1418 дней и ночей нашей стране, Советской Армии пришлось в упорных боях перемолоть бесчисленные армады вражеской техники и фашистских полчищ.

По характеру и результатам боевых действий четыре года войны обычно подразделяют на ряд этапов или периодов. В моих записках о боевых днях войны мне хотелось бы отразить наступательные операции последнего, завершающего периода Отечественной войны, который наступил в 1944 году. Этот период, характеризуясь нанесением удара за ударом по немецко-фашистским войскам, закончился, как известно, в мае 1945 года полным разгромом гитлеровской Германии.

Мне также довелось участвовать в этот период в многочисленных боях и, главным образом, в прорывах обороны противника в составе штурмовой роты 38 армии, действовавшей на многих участках 1-го и 4-го Украинских фронтов на Восточной и Западной Украине, в Польше и Чехословакии. Именно нашей роте, наряду с другими подразделениями 38 армии, пришлось вести кровопролитные ожесточенные бои в горно-лесистой местности Карпат. А каждый такой бой для нас означал твердо ощутимую грань между жизнью и смертью.

Вспоминая боевые дни этого периода войны, следует особо отметить, что командование 38 армии весьма тщательно и скрупулезно готовило каждый новый удар по врагу. И эти удары, несмотря на имевшиеся случаи временной задержки наступления  на отдельных участках фронта, завершались всегда подавлением живой силы противника, а также продвижением наших подразделений на сотни километров.

Из двух десятков  боев этого периода войны, в которых мне пришлось принять непосредственное участие, приведу лишь наиболее яркие из них, и именно те, которые четко врезались в память, за исключением некоторых, порой несущественных, деталей.

Итак, начну рассказ в порядке времени и последовательности боевых действий, пользуясь при этом некоторыми сохранившимися записями, которые мне удалось вести, когда это позволяла фронтовая обстановка.

                               РАЗВЕДКА БОЕМ

Июнь 1944 года. После успешно выполненных весенних боевых операций по очищению значительной части украинской земли от оккупантов наша 595 штурмовая рота, которой командовал капитан Кацман, заняла оборону в районе Городенко, западнее села Велька-Каменка. В это же время развернулась интенсивная подготовка к очередной крупной летне-осенней кампании по всему фронту.

Для успешного проведения намеченного наступления командарм 38 армии генерал-полковник Москаленко К.С. (в последствии маршал Советского Союза) решил разведать оборону противника и особенно тщательно – на главном направлении намеченного удара. С этой целью нашей штурмовой роте, приданной 395 Таманской Краснознаменной стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Ворожищев, было поручено провести наличными силами всей роты (214 бойцов, 18 разведчиков управления роты и 9 офицеров) разведку боем на главном – Львовском направлении.

Основная задача разведки заключалась в захвате не менее десятка «языков» и в изучении характера переднего края и глубины обороны противника. Это была операция армейского масштаба, и поэтому не случайно при ее выполнении на командном пункте дивизии, временно расположенном на переднем крае нашей обороны, находился и командир 52 стрелкового корпуса Бушев С.М.

Подготовка к этой весьма сложной, серьезной и ответственной операции была начата за две недели до назначенного к действию дня. Она проходила в глубине нашей обороны в 30 километрах от ее переднего края. В отведенное для подготовки время офицерский состав тщательно изучал передний край обороны противника на участке, где предстояло действовать, что позволило в глубине нашей обороны воссоздать копию этого участка. Каждое подразделение роты, каждый командир и боец днями, а иногда и ночами, отрабатывали и «шлифовали» на этом воссозданном участке детали предстоящего внезапного прорыва полосы переднего края обороны противника шириной 200 метров и глубиной до 1 километра и более.

Для маскировки предстоящей операции и ее успешного завершения наше командование решило применить военную хитрость. Она заключалось в том, что за несколько дней до начала разведки боем наша 395 стрелковая дивизия, занимавшая передний край, была выведена из него, а вместо нее позиции заняла 183 стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Василевского Л.Д.

Вместе с вновь прибывшей дивизией в боевые порядки влился личный состав и нашей стрелковой роты. «Хитрость» как нельзя лучше удалась, так как на другой же день со стороны противника были посланы в наши траншеи снаряды, начиненные листовками. В них содержалось поздравление командования и бойцов по случаю смены 395 дивизии на 183-ю. Этим актом противник подтвердил, что он не ожидает в ближайшие дни от вновь прибывшей дивизии каких-либо активных действий (пока, мол, оглядятся, присмотрятся…), не подозревая, что к этим активным действиям готово отдельное подразделение, которое не только досконально ранее изучило их передний край, но тщательно отработало все детали предстоящей операции.

В траншеях, занятых 183 дивизией, вместе с ее бойцами и командирами мы отсиживались три дня, ожидая приказа командования корпуса и дивизии начать выдвижение к переднему краю обороны врага. И такой приказ поступил в ночь с 21 на 22 июня. В кромешной тьме, под проливным дождем мы выдвинулись повзводно за нашу зону боевого охранения, где и окопались, зарывшись в щели, в ста метрах от противника.

От гитлеровцев нас отделяла лишь узкая полоса минных заграждений и колючей проволоки.

На рассвете, 22 июня, ровно в 4 часа, с командного пункта дивизии нам был дан сигнал - начать прорыв.

Саперы двинулись вперед, расчищая проходы в минном поле. Малейший шум или иная неосторожность могли повлечь за собой гибель всей роты и срыв операции.

Вдруг раздался взрыв. Один из саперов подорвался на мине. Медлить было невозможно.

По условленному сигналу рота ринулась вперед по четырем, проделанным минерами, проходам и отчаянным броском ворвалась в траншеи врага. Не обошлось при этом и без существенной заминки. Минеры недостаточно хорошо расчистили проход для второго взвода и он вынужден был  залечь. По приказу командира роты я ринулся ко второму взводу и под шквальным пулеметным огнем противника, рискуя подорваться на минах в узком проходе со скользкой и вязкой глинистой почвой, поднял взвод в атаку, вовремя поддержав общий прорыв всей ротой вражеской обороны.

На участке фронта шириной 200 метров завязалась короткая рукопашная схватка. Оставшиеся в живых гитлеровцы побежали к лесу, к себе в тыл по направлению ко второй линии обороны.

В ходе их преследования, нам удалось захватить 12 «языков», крайне необходимых командованию фронта для выяснения ряда вопросов по состоянию немецкой обороны на этом участке.

Основная задача, поставленная перед нами командованием, как будто была выполнена. Однако захват группы немцев в полукилометре от их переднего края, между первой и второй линиями обороны, далеко еще не решал поставленную задачу. Захваченную группу немцев необходимо было доставить в наши боевые порядки дивизии и сдать командованию. Эта часть операции могла оказаться более трудной и сложной, даже рискованней, чем осуществление самого прорыва и захват «языков».

Внезапно ворвавшись в оборону противника в виде узкого клина с основанием в 200 метров, рота оказалась под угрозой возможного отсечения.

Поэтому был дан приказ отходить.

При отходе, как это и было отработано у нас в тылу, рота успешным пулеметным и автоматным огнем по тылам и флангам противника создала огневую завесу. Она прикрыла вторую группу наших бойцов, сопровождавших «языков», а также третью группу, которая, подобрав всех раненых и убитых товарищей, вынесла их к своим.

Вся операция по разведке боем продолжалась полчаса, но вымотала она нас крепко. Однако радовали результаты. Стремительный бросок и прорыв обеспечили внезапность вклинивания в оборону противника и захват необходимой группы «языков». Быстрая и четкая организация отхода закрепила успех прорыва и доставку пленных командованию.

Как выяснилось впоследствии, пленные дали весьма ценные сведения. Таких разительных результатов рота добилась благодаря мужеству и самоотверженности наших бойцов и командиров, не щадивших в бою своих жизней.

Вспоминается в связи с этим такой момент: наши ПТР-овцы Филатов и Кропачев ловко орудовали своим тяжелым оружием, действуя им как томагавком, а когда предоставлялась возможность, они ставили его на рогульки, чтобы предотвратить сильную отдачу, и стреляли с руки. И таких примеров было множество. Поэтому неслучайно 36 бойцов и офицеров были представлены к боевым наградам. За это бой к высокой награде – боевому ордену Красного Знамени – представили и меня.

 

                        ШТУРМ СЕЛА ЖУКОВЦЫ

      Получив достоверные, неоднократно проверенные сведения о глубине обороны противника, ее оснащенности инженерными сооружениями, а также насыщенности живой силой и техникой, командование 1-го Украинского фронта (командующий маршал Советского Союза Конев И.С.) стало осуществлять перегруппировку своих сил.

Подготовка к летне-осенней кампании шла полным ходом. Ее мы реально почувствовали на себе, когда после успешно проведенной разведки боем, роте был дан приказ совместно с другими частями армии форсированным маршем двигаться в район Тернополя, что в двухстах с лишним километрах от места  нашей прежней дислокации.

Мы шли только в ночное время пешим порядком по заранее намеченному маршруту. Марш оказался весьма тяжелым и изнурительным, особенно было трудно преодолевать водные преграды, на которых нередко создавались «пробки» из множества автомашин, обстреливаемых вражеской артиллерией, минометами и авиацией.

И все же, несмотря на все это, мы прибыли в отведенное для нас место размещения (в глухом сосновом бору) в назначенное время, к вечеру 14 июля 1944 года, и расположились здесь довольно уютно в многоместных палатках и землянках.

Нам стало известно, что дивизии, участвующие в первых эшелонах вне нашего участка фронта, заняли исходные позиции для наступления еще в ночь на 13 июля. Прорыв же переднего края обороны начал осуществляться здесь с раннего утра 14 июля, а на нашем участке фронта – на сутки позже. Причем, наша 11-я штурмовая рота при очередном прорыве обороны противника на Львовском направлении была назначена во второй эшелон наступающих частей.

В связи с этим, мы должны были вступить в бои, по нашим расчетам, не ранее, чем через 2-3 дня. Однако гитлеровцы на заданном нам направлении особенно сильно укрепили вторую линию обороны, а за несколько часов до нашей двухчасовой массированной артподготовки по переднему краю отошли на эту вторую линию и оказали ожесточенное сопротивление, одновременно пристреляв свою первую линию.

В результате такого неожиданного маневра противника нас ввели в бой вечером того же дня наступления.

В составе армейской группировки второго эшелона нам удалось прорвать вторую линию обороны и выйти на оперативный простор. На пути наступления роты оказался опорный пункт немцев (село Жуковцы), прикрывающий подступы к г. Львову. Командир 305 Белгородской стрелковой дивизии полковник Васильев А.Ф., в которой нам пришлось действовать, поставил перед ротой боевую задачу – овладеть этим опорным пунктом противника.

Под вечер 15 июля рота, развернувшись в боевой порядок, далеко вырвалась вперед. В это время немцы бросили против нас в контратаку 14 танков, сопровождаемых автоматчиками. Мы вынуждены были залечь во ржи и окопаться. Когда танки приблизились и стали нас обтекать с флангов, дружным залпом взвода противотанковых ружей два немецких танка были подбиты. Остальные не отважились в наступающей темноте продолжить контратаку.

Танки трусливо ползали возле наших щелей, прижимая нас к земле сильным пулеметным огнем, а залегшая за ними пехота – трассирующими разрывными пулями из автоматов.

Описывая этот бой, невольно вспоминается трагический случай, который произошел с командиром первого взвода Николаем Власовым. Еще в лесу, когда мы ожидали приказа о выходе роты на передний край, молодой, двадцатидвухлетний, обстрелянный уже ранее в боях и награжденный орденами и медалями, разыскал где-то шлем-маску и к большому нашему удивлению на виду у всех надел ее на голову.

Почему к удивлению? Да потому, что либо в связи с неудобством ношения на голове тяжелой «железяки», либо бравады ради, во время боя мы не пользовались этими касками. А тут вдруг такой экстраординарный случай. И, главное, несмотря на насмешки со стороны боевых товарищей и друзей, лейтенант упорно ее не снимал, а на реплики огрызался, то он, дескать, предчувствует гибель свою в этом предстоящем бою.

В конце концов те, кто насмехался над Николаем, оставили его в покое. Но каково же было наше подавленное чувство, когда первый взвод, вырвавшись клином вперед при атаке и окопавшийся в щелях перед контратакой из села Жуковцы, потерял своего командира. Разрывная пуля одного из автоматчиков, следовавших за танками, угодила прямо в шлем-каску лейтенанта, пробила ее насквозь и убила его.

Вот не верь после этого предчувствиям, тем более в обстановке, когда все остальные, участвовавшие в этой атаке и в обороне захваченного рубежа, не пострадали, а лейтенанта не спасла даже каска. Это был невероятный, подействовавший на нашу психику, случай.

Наше положение было очень напряженным, а настроение не из лучших, так как командир полка, в составе которого действовала рота, помочь «огоньком» обещал лишь к утру.

С волнением ожидали мы рассвета, не смыкая глаз, неустанно следя за действиями автоматчиков врага и маневрами его танков.

В это время за нашими спинами, непосредственно за увалом, с которого мы скатились, начиная атаку, слышался гул автомашин, короткие, отрывисты приказания и негромкий гул. Было ясно, что у нас в тылу готовится что-то серьезное и значительное. Это нас, конечно, подбадривало и обнадеживало.

И вот 16 июля. Едва забрезжил рассвет, залпом гвардейских минометов началась мощная артиллерийская подготовка. Наши орудия прямой наводкой с гребня увала били по вражеским «тиграм» и «пантерам», раскалывая их пополам и сжигая огнем «катюш», которые тоже были выведены на прямую наводку.

Оставшиеся единичные танки и самоходки врага поспешно стали удирать по направлению к селу Жуковцы, но их и здесь настигали снаряды наших орудий.

Ровно через полчаса после начала артиллерийской подготовки рота поднялась в атаку и, прорвавшись сквозь стену заградительного огня, воздвигнутого перед нами вражеской артиллерией, вышибла противника из села.

Выполнив эту боевую задачу, рота, совместно с другими частями Украинского фронта, продолжала наступать на Львовском направлении. В этом наступлении мне уже не пришлось участвовать из-за полученных во время атаки многочисленных осколочных ранений. Они были причинены минами вражеских шестиствольных минометов – «скрипачей», как мы образно прозвали их за неприятный, режущий уши скрипучий звук, который издают эти установки во время пуска сразу шести тяжелых мин типа наших «андрюш».

В меня впились не менее двухсот осколков, которые в санроте выколупывали из тела ланцетом и другими ковыряющими и режущими хирургическими инструментами без предварительной анестезии. Интересно отметить, что несколько оставшихся глубоко в теле минных осколков продолжали самопроизвольно выходить наружу, когда уже закончилась война и я возвратился в родную Сибирь. Один из них, надеюсь последний, вышел из мочки правого уха три года назад. Такое самопроизвольное отторжение организмом посторонних мелких металлических тел для меня лично было приятной неожиданностью.

Чтобы поставить точку в описании данного боевого эпизода, следует сказать и подчеркнуть следующее. В этом бою получилось так, что все офицеры роты вышли из строя, и командование ротой взял на себя мой ординарец – молодцеватый, геройский парень Григорий Стеценко. Он, после того, как проводил меня в санроту, завершил занятие села и обеспечил дальнейшее продвижение роты далеко вперед к г. Львову.

За боевые действия, находчивость и инициативу Григорий Стеценко был награжден орденом Красного Знамени. Меня за этот тяжелый и напряженный бой наградили орденом Красной Звезды.

Продолжение: Глава 2. Бои в Карпатах

Иркутск, 4 декабря 1988 года.

-----------------------------------

Опубликовано к 9 мая 2015 года (впервые) – к 70-летию победы российского народа в Великой Отечественной войне и к предстоящему 100-летию со дня рождения автора.

Рукопись к публикации подготовил сын автора, Таевский Борис Владимирович (перенос рукописи в её электронный формат).