Европейские приключения

Часть третья

Предыдущая часть

Петька встречал меня в аэропорте с розочкой – шоколадно-марципановой. За давностью лет не помню точно, как проходило там время, мы ездили в музей крестьянского быта под открытым небом, были на свадьбе Петькиной одноклассницы, гуляли по округе, дышали свежим воздухом, гладили лошадей, заходили к фермеру в магазин рассады, обедали на балконе китайским блюдом (Петька любил все азиатское). Но был и день, когда на встречу меня пригласил другой мужчина из соседней Голландии. Наше с ним знакомство началось еще за 5 лет до описываемых событий, и было это так…

За пять лет до этого, в 2005 году, я летела из Англии в Москву с пересадкой в Амстердаме (я была активной любознательной студенткой, хотевшей опробовать английский язык на деле, с носителями, и не брезговавшей для этого даже волонтерскими программами). Итак, после двух недель в Бристоле и Лондоне я возвращалась домой, и на перелете Амстердам-Москва рядом со мной сидел какой-то парень. Мне захотелось поговорить – я это сделала. Оказалось, он был полурусский голландец, голландец по отцу, русский по матери. Она умерла, когда ему было 8 лет, и он почти забыл русский язык, мы говорили с ним по-английски. Связь с родными из России у него оборвалась, он знал, что кто-то там вроде еще жив, но не хотел даже идти к ним, слишком много воды утекло, они вообще не общались, а он был уже взрослый парень, работал, имел только голландское гражданство, русский язык забыл. Он забронировал отель и летел просто так – посмотреть Москву.

История его матери, умершей от рака, и его неуютного детства с отцом растрогала меня, и мне захотелось помочь ему, сделать для него что-нибудь. Я довезла его до отеля и дала свой номер телефона, через день он позвонил и пригласил встретиться. Мы хотели погулять по центру, но было дело и поважнее: он не знал, где похоронена мать. На затертой бумажке было видно номер стены, ниши, но не было видно название кладбища. А их много в Москве. Я проявила свой сыскной талант, проштудировала все кладбища, где в тот год были крематорий и колумбарий, и выявила несколько, где она могла быть. Мы поехали туда и нашли, он был очень рад и благодарен. В тот вечер мы ели у меня блины с икрой, а потом он заторопился на метро, было уже поздно. Поцеловал, прижавшись губами к моим губам, зашагал от подъезда большими шагами. Ушел надолго, на пять лет.  

Он был еще пару дней в Москве, и я ждала, что позвонит, - не позвонил. Уже тогда надо было усилием воли понять, что нечего с ним связываться, помимо неблагодарности, он был мне не ровня ни по образованию, ни по ценностным ориентирам, совершенно чуждой культуры, мироотношения, взглядов. А я, глупенькая, влюбилась, два года он не выходил из моей головы. Я знала только его имя, фамилию и дату рождения. Я стала его искать в Голландии и нашла (как – писать не буду, это неправдоподобно), мы говорили раз по телефону и несколько раз я ему писала имейлы, он пару раз ответил, но переписка так и не сложилась, у него была там другая жизнь, и мне в ней места не было.

Через 2 года я решила поехать поближе к нему сама, но в Голландии мне делать было нечего, я поехала в Германию, но близко к голландской границе; на месяц, чтобы в течение целого месяца он мог найти время и приехать ко мне хотя бы на день; я готова была и сама поехать к нему в Амстердам, я это даже сделала, но провела там время одна, просто так, вглядываясь в их жизнь, пытаясь понять, какой он, живущий этой жизнью. Он, конечно же, времени на меня не имел, весь месяц промолчал, и в этот месяц я на этих курсах немецкого встретила Томаса. Томас был таким потрясением для меня, что я сразу и навсегда забыла голландца.

После тех событий 2007 года прошло еще почти три года, когда в апреле 2010 я вдруг получила письмо от голландца. Он писал, что приедет на майский парад Победы с другом и рад будет со мной встретиться. Парад готовился быть грандиозным, т.к. был круглый юбилей – 65 лет Победы. Мне было уже абсолютно наплевать, приедет он или нет, но я пошла на встречу. Один день мы гуляли с ним и его другом. Он весь переменился и всячески оказывал мне знаки внимания. Он смотрел на меня оценивающе и пять лет назад, но тогда его что-то сдерживало, а теперь он стал звонить, звать, приглашать – это было абсолютно ново для меня. Мне прикольно было принимать его внимание, он был мне симпатичен, но я его не любила. В сердце жил уже давно Томас.

Голландец потом рассказал мне, что в 2005 у него была подружка, она его любила, не хотела отпускать его в ту поездку в Россию, они были несколько лет вместе, но потом расстались. Он вместе с ее семьей пустился в ипотеку на дом, а потом настал момент, когда все пошло криво, они поссорились, у него начались проблемы, платить за дом он больше не мог, они его, видимо, поперли из дома, и он не только потерял свою долю, но еще и захлебнулся в долгах за дом, в котором уже не жил, но что-то выплатить по договору все равно должен был по решению суда. Теперь я уже знаю, что он просто непутевый, и, если бы имел голову, то был бы и с домом, и с подружкой, но он несдержанный, слишком вольный, характер слабый, друзья для него – важней девушки, и вечер с ними и с бутылкой – важней домашнего спокойствия. Не умеет распоряжаться деньгами, они у него сквозь пальцы уходят, страдает вещизмом. Наклепал долгов на всех фронтах и мне об этом не говорил, кроме того, наркотой (легкой, по его словам, - покурить травку) не брезговал на родине в моменты релаксации (это у них там норма). И если тогда он был с ней, то теперь уже после некоторой паузы он был свободен и воспылал чувством ко мне.

На следующий день после парада, 10 мая 2010, я ехала в Германию к Петьке, а голландец обещал, когда вернется из России, приехать туда ко мне, чтобы встретиться. Мы должны были встретиться там, где я ждала его целый месяц в 2007, и куда теперь летел на всех парах он сам. Назревала заварушка.

Продолжение: часть 4