И снова о моей маме.

      Девочки, привет! предлагаю создать рубрику о наших родителях, родственниках. Уже было - "Все мы родом из детства", но этот раздел будет посвящен тем, с кем мы неразрывно связаны пуповиной. Для кого-то наши родители остались в прошлом, но они все равно с нами на всю жизнь.

       И снова мне хочется говорить о своей маме. Сейчас ей 81 год, на костылях, одна нога практически не работает - остеопороз и коксартроз тазобедренного сустава. Жить ни со мной, ни с братом не хочет - дабы не быть обузой. С ней живет ее сестра  и 2 раза в неделю приходит женщина из соцзащиты (мама - инвалид) - моет, убирает, ходит в магазин за продуктами. И стоит это… девочки за рубежом, не падайте - 150 рублей в месяц т.е. 5 долларов - это то, что платит мама - остальное - государство Россия, соцзащита.

  Мама была красивой. Больше всего мне нравился ее нос с горбинкой. Я бы назвала его аристократическим, хотя мама к аристократии никакого отношения не имела - семья их была раскулачена и сослана на Урал , жили в бедности , спали на соломе, может это и было мощным стимулом «выйти  в люди» - мамин брат (ему сейчас , дай бог здоровья, - 90 лет - бывший 1 секретарь Обкома партии и впоследствии - зам министра сельского хозяйства СССР), мама – начальник торгового отдела в продснабе при СУБРЕ -североуральский бокситовый рудник, еще один брат- начальник кирпичного завода, впрочем, в их семье  были и простые труженики - билитерша, крановщица, фельдшер.

После носа идет гордая посадка головы и прямая спина.

   Т.к. мама работала в торговле и сама закупала  товар, колеся по всем республикам –одевалась  во все импортное  и фигура у нее всегда отличная была-рост - 168, чуть ширококостная, без единой жиринки. Как сейчас помню ее в заграничном трикотажном костюме серого цвета с английским воротничком.  При поездке в Финляндию (командировка. В те далекие совковые годы это была первая поездка за рубеж - как награда за доблестный труд) - ее было приняли со советскую разведчицу…

  Как-то приехала она со своим начальником (Штейнбергом - умница-еврей с 4 классами образования  - бывает такое!) в министерство в Москве, а там - всё по пропускам. Охранник маму пропустил, а на Бориса Ароновича - «А это кто такой - мама, махнув рукой, бросила  «А этот - со мной!”. И гордо прошествовала мимо охраны.

  Помню ее красные туфли на шпильке –точь- в-точь как сейчас модницы носят. Несмотря на доступ к дефициту - мама имела портниху, и с папиной сестрой ( Тамаркой) по вечерам бегали на примерку (и я с ними). Какие–то немыслимые платья летние из тонкой шерсти цвета топленого молока с геометрическим орнаментом по низу. Мама оплачивала за родственницу тоже.

  О ее доброте  и жертвенности ходят легенды и я рада что эта ветвь доброты продолжает расти своими побегами, нет не во мне (увы), а в моем брате Сергее и моем сыне Сергее.

  Денег в доме никогда не было по той простой причине, что все тогда жили от зарплаты до зарплаты, а у мамы был соблазн первой купить товар со склада, да если еще импортный - кто откажется добровольно???

  Продукты всегда были, и мама (жили в частном доме с папиными родителями - семья не маленькая), зайдя в сенки, накладывала Тамарке - и лытку и сельдь-иваси из огромной банки - валила и сырым и вареным - приглашая Тамарку на пироги каждые выходные(ведро плюшек – это святое). Бабушка ворчала «Куда ты столько валишь - себе оставь» – а ведь Тамарка была ее, бабушкиной дочкой.

  В 90 годы, став пенсионеркой (работала до 67 лет), помогала своим подругам. В больницах не было еды – мама бегала по 3 рада в день кормить - я злилась - «мама, у них есть дочери, внуки, зятья в конце концов». У Тамарки дежурила по ночам и спала на полу в больнице. Все. Отбегала. Сидит дома. Но подруги идут, всех кормит и поит.

  Умирают  друзья и приятели - всем под 80 и за... Мама нанимает такси и сидит у гроба, не забыв положить денежку в гроб (такой русский обычай - на похороны).

  Мама не падает духом и всегда у нее все хорошо (я-то знаю это «хорошо» - каждую ночь дикие боли и спит часа по 3-4, и ноги сводит и крутит так, что колотит ими по полу до хоть какого-то облегчения).  И вместе с тем - ни одной жалобы, а только благодарение богу за счастливую судьбу и  счастливую жизнь. Я иногда подкалываю ее - ну и что тебе дал бог за твою жертвенность и служение людям в конце жизни??? Страдания? Костыли? А потом, одумавшись, про себя говорю: «Моральные страдания во сто крат сильнее физических. Самое страшное в жизни – на склоне лет осознать, что жизнь прошла впустую.»

   А мамочка моя говорит, что на судьбу свою не обижается и только благодарит Бога за все, что у нее в жизни было. В нашей семье мама была и за бабу, и за мужика. Наделенная от природы трудолюбием и ответственностью - она, куда бы ни пришла работать, через некоторое время становилась начальником. Это не было ее целью (как бы сейчас сказали – стремлением к карьере) - это было ее потребностью - делать свое дело хорошо.

  Как начинался ее день?

  Утро. Моет пол, снимает бигуди  (толкает брата и садит за учебники - тот, накинувшись одеялом, мирно похрапывает. Мама в перерывах между готовкой завтрака и приведения себя в порядок – пихает Сережку, чтоб совсем со стула не свалился.)

  Был какой-то момент, когда они с подругой перед работой успевали зарулить в парикмахерскую (да-да, провинциальный городок) – или начес, или коса, уложенная как у Юли Тимошенко, и мчались вприпрыжку на работу. Мама была начальником торгового отдела, первой в торге получила звание "Отличник советской торговли". В детстве, заходя за ней на работу, я видела такую картину: в одном ухе - телефон, в другом -телефон, тут же кому-то подписывает бумаги и дает распоряжения... Мама, мама, ты хоть чайку-то попей!
  И так весь день.

  Папа же был полной ее противоположностью. Спокойный, романтичный,  мастер в шахте, после работы - баян и немецкий язык (сколько ни бился - так его и не освоил) и ожидание Раи - рыбку почистит к ее приходу, хлеба купит.

  На маме, как я уже писала, были - работа, дом, дети, муж, квартира, машина, сад. У папы была гипертония, так мама и там его оберегала - не разрешала  даже лопату в руки брать - все сама.

  Как-то окучивала картошку в саду ( я всегда хохотала –тебя хлебом не корми, а дай поработать), а спина - черная от комаров - я ору - мама! они тебя не съели? «Ой, да не чувствую я их!» Вот это  сила. Думаю, она бы немцам не выдала б тайну под самой страшной пыткой - короче- Зоя Космодемьянская.

  Кстати про картошку. Мама - папе: «Саш, пошли картошку копать!». Папа - Не пойду! -   Ну Саш! - Сказал – не пойду!

  Мама берет лопату, без ругани уходит в поле. 2-й день – та же картина (ох, я-то в папеньку уродилась. Когда  в детстве меня под пистолетом тащили в поле – я думала – вот принцессе Диане не надо копать картошку - какая она счастливая!! Ха-ха-ха это я сейчас понимаю, что счастливой была я, а она, бедненькая, очень несчастной, при ее-то статусе и богатстве).

  3 день – картина маслом – всё та же: папа - на диване, мама - в поле (после работы).
На 4-й день совесть у папы просыпается, и они идут вместе на борьбу за урожай.

  Я выросла в семье, где уважали друг друга и называли друг друга Саша и Рая. Мама прожила с папиными родителями 10 лет, и они говорили «С нашей Раей мы лучше, чем с дочерьми живем».

  Еще несколько зарисовок их прошлого.

  Папа учился в горном институте после войны в Ленинграде. И каждые выходные они ходили в театры, музеи - благо город-музей под открытым небом. Как-то собрались поехать на катере в Кронштадт. Мама, как и все мы, женщины, провертелась перед зеркалом, и когда они подбежали к пристани, катер подал им прощальный поцелуй (гудок). Папа только сплюнул - Тьфу!-  и ни слова.

  Или мама моет пол - «Саша иди похлопай половики!». Папа - ноль эмоций. Я бы уже взвилась, как ошпаренная… Саша лежит на диване, отдыхает. Мама снова... через какое-то время Саша встает и идет. Без скандала и ругани.

   В работе мама удержу не знала. Объездила все советские республики - тетки–коллеги стонали от ее напора - на ярмарках в других городах прибегала первой, чтоб товар для города отобрать, а потом вечером садилась за документы.

  Так и стоит перед глазами: всех спать уложит и за работу - толстенные папки и щелкает на счетах - только треск стоит до часу ночи. А потом снова в 6 утра подъем и по новой. И все с ЛЮБОВЬЮ, со смехом. Вот тут никакой Норбеков не нужен, мама-мама ты - мой Норбеков. Любить ВСЁ, что ты делаешь!

  Иногда она позволяла себе  какие-то слабости - семечки, например. У нас 2 года жила папина племянница Лариса - они садились в кухне за стол и начинали вдвоем лузгать семечки до 2 часов ночи - заплевывался весь стол, сковородки семечек сменяли одна другую, кругом все в шелухе,  с подбородка свисает борода - ух! (я такая же охотница до них). Потом всё подметалось, и папа, рассерженный, входил в кухню ночью, взваливал маму на плечо поленом и уходил с ней спать.

  Мама-мама! Я еще раз хочу признаться тебе в любви и сказать, что в своей жизни я не встречала человека чище и лучше, и всегда говорю «Ты у нас святая! Умрешь - твой гроб с течением времени вынесет на поверхность земли, мы откроем его, а там - святые мощи».

Наталья Королева, Екатеринбург