Сказка для Андерсена
Часть третья
Начало
Поутру в гувернантскую вошел Томаш. Но не за тулупом! Он принес печную трубу и крошечную самодельную печурку, сделанную из жаровни. Поверх жаровни был уложен железный лист на петлях, который открывался, как дверь. В неё можно было засунуть несколько углей и немного хвороста. Предусмотрительный Томаш прихватил пару крепких веток, и, приладив трубу к дымоходу, разжег огонь. Дым не сразу нашел дорогу, сизые клочья повисли над пологом, и Марта закашлялась.
- Сейчас пройдет, девушка, - вздохнул Томаш. – Можете согреть немного воды, чтобы умыться. Вечерами стану носить вам горячие угли из кухонного очага. Будете спать в тепле.
- Тут мыши…
- Они не вредные, что их бояться? Лучше крыша над головой с мышами, чем никакой.
Марта постеснялась сказать, что они – говорящие и… в юбках!
- Давайте я помогу, - она выскочила из-под полога. – У вас – рука…
Правая рука доброго Томаша была искалечена.
- Ничего, я привык. Спасибо.
- Томаш, - задумчиво спросила Марта. – Что такое башня Смерти? Фрау Шульц вчера обмолвилась…
Дворецкий помедлил.
- Что же сказала фрау Шульц?
- Что… здесь не тюрьма и не башня Смерти.
- Так и есть. Умывайтесь, барышня. Скоро семь, хозяйка не любит, когда опаздывают.
В семь утра умытая и причесанная Марта предстала перед хозяйкой. Фрау Шульц назначила ей жалованье: три марки в неделю. За вычетом белья, постели и питания – полторы.
- Что-то платье на вас старое, – недовольно оглядела она новую гувернантку. - Шьёте?
Марта кивнула.
- Перешьете из моего. Хельга, принеси мое синее из шкафа! Прошлогоднее! Минус… тридцать пфеннигов за платье, итого марка двадцать за эту неделю. Столоваться будете с детьми. Заниматься в детской. Учить станете музыке, шитью, вышиванию, чтению, письму и математике. Шахматам… не нужно. Шахматы девочкам не нужны. Главное – расписание! В шесть подъем, до половины восьмого – туалет и завтрак. С восьми до десяти – учеба, потом прогулка. В двенадцать – обед. Запомнили?
Марта кивнула ещё раз.
- До двух пополудни – отдых, затем снова занятия – до… шести, потом вечерний моцион, ужин в половине восьмого и сон. Раз-два-три! Раз-два-три! Распорядок дня – это здоровье! Девочки, войдите! – она хлопнула в ладоши.
В комнату робко протиснулись три светловолосые девочки. Они были тихи и бледны, точно никогда не гуляли. Поклонились, представились. Старшую звали Ева, ей было девять, среднюю – Эва, ей было шесть, а младшей Катрине – четыре годика. На девочках были тёмные шерстяные платьица «под горлышко», фартуки из сатина, вязаные чулки и домашние войлочные туфли. В семье егеря были и мальчики – тринадцатилетний Артур и десятилетний Теодор, но старшие дети, не без важности пояснила хозяйка, занимались в пансионе самого Франца Петерсена, который слыл в Думцеле лучшим учителем.
- Поговаривают, он учил математике самого Фритса, ставшего потом королем Фредериком VII, - с восторгом прошептала фрау Шульц. Через секунду лицо её приняло прежнее деловое выражение. - Итак, первое занятие. Ваша тема?
Она требовательно уставилась на Марту.
- Госпожа, - со всей почтительностью обратилась к ней Марта. – Скоро Рождество. Я думаю посвятить наше первое занятие… изготовлению ёлочных игрушек. Если у нас будут цветная бумага, клей, вата и ножницы с красками, мы сделаем несколько гирлянд, снежинок и кукольный вертеп. Заодно я проверю, насколько ловко девочки управляются с иглой и ножницами.
Ева, Эва и Катрина раскрыли рты. Глазки у них заблестели, щечки порозовели.
- Что ж, - фрау Шульц нервно потеребила связку ключей у пояса. – Идёмте.
Из кладовки под лестницей, Марте были выданы: три тетради, несколько карандашей, клей, цветные нитки, иголки с ножницами, пять листов разноцветной бумаги, четверть штуки грубого полотна для вышивания, коробочка блесток от прошлогодней ёлки и много разных приятных мелочей, без которых не обходятся ни шитьё, ни изготовление поделок. Ах, это было настоящее сокровище! Девочки замерли у стены, Марта поклонилась хозяйке:
- Благодарю вас, фрау Елена.
- Это на две недели! Нет… на месяц!
- Я на службу, дорогая! – в полном егерском обмундировании – тёмно-зеленом мундире, белых панталонах-гетрах, фуражке с круглым помпоном и черных лощеных ремнях - егерь Шульц предстал перед супругой и дочерьми. – Князь велел готовить силки и ловушки для охоты. Говорят, будет сам король!
- Святые великомученики! Откуда ты знаешь?!
- Шепнул советник юстиции Кнопп…. Поспешу.
- Будь осторожен, не свались в медвежью яму, как в прошлый раз!
- Елена! – взмолился Шульц. - То была случайность!
- А в позапрошлый?
- Господин егерь, - смело выступила вперед Марта – она так ругала себя за то, что едва не упустила момент, чтобы узнать о самочувствии Карла! – Простите, что спрашиваю, но нет ли известий от аптекаря Бендзика? Поправился ли Карл?
- Забыл, совсем забыл! – толстячок сбегал к зеркалу, принес бумажку. – Вот тебе от Эльзы. Читай. Все в порядке. Бендзик похвалил тебя за верное лечение.
Марта развернула письмо – слезы покатились из глаз! Добрая Эльза писала, что Карл пошёл на поправку и приглашала в гости.
- Завтрак, завтрак! – егерша позвонила в колокольчик. – Хельга, Томаш – накрывайте на стол! Расписание и режим! Раз-два-три! Раз-два-три!
На завтрак была всё та же тыква и два сухих хлебца с молоком.
С девочками Марта быстро поладила.
Как можно не поладить с такими очаровательными созданиями?
Эва оказалась милой ябедой. Когда у неё терялась игла или рвалась бумага, она подбегала к Марте, шептала на ухо, что её толкнула бестолковая Катрина, или что ей достались непрочные нити, а потом - плакала. Ева – усидчивой и упорной. Она быстро научилась склеивать тонкие колечки в затейливую цепь, вырезать рождественские звезды, снежинки и обвязывать грецкие орехи, выданные по счету фрау Шульц, золотой нитью. Выходило красиво: орешки – в корзиночке! Марта вешала готовые игрушки на веревочку, малышка Катрина застывала, глядя на них, потом летела к Марте и теребила, по-детски коверкая слова:
- Майта, дай ножницы!
Ножниц Катрине не давали, зато давали краски!
- Раз-два-три! – она мазала красной, синей и розовой краской листы, из которых потом Ева и Эва вырезали гирлянды.
Как весело было сидеть в уютной детской! Готовиться к празднику, ждать чуда! Смотреть, как падает за окнами мягкий снежок, укутывает черепичные крыши, канал, деревянный мосток с резными перилами, конюшни. Вдали сияет белой шапкой Каменная гора, под ней блестит золочеными шпилями княжеский замок…
- Давайте петь?! – придумала Марта. - Что мы работаем молча? Заодно повторим рождественские песенки. Что мы будем петь на Рождество?
- Про младенца Христа! – сказала рассудительная Ева.
- Про рыбок, Марта!
- Ах! Я совсем забыла про рыбок! Кто мне напомнит? Ну-ка…
Эва сложила губки и запела тоненьким голоском:
Рыбки в воде, птички везде,
Лань на бегу, цветы на лугу.
Любит Спаситель этих и тех,
А нас, детишек больше всех.
- А я хочу пья мыс! У меня под кроваткой живет серая мыска! – захохотала малышка Катрина, захлопала в ладоши - кудряшки запрыгали по плечам.
- Говорящая - в юбочке? – Марта сама не ожидала, что спросит.
Девчонки отложили рукоделие и, не дыша, уставились на неё круглыми глазёнками.
- Пани Марта, - побелевшими губами пробормотала тихая Ева, - разве бывают говорящие мыши?
Марта не умела врать. Что с того, если она расскажет девочкам про толстую мышь, живущую в гувернантской?
– Бывают! Я сама видела!
- В юбочке? – ахнула Эва.
- В юбочке! Только тихо, слушайте…
- Я сейчас её принесу! – деловито поднялась со стульчика крошка Катрина после рассказа Марты. – И деток её принесу, и папу ихнево принесу…
- Не «ихнево», а их! – Эва оттащила сестру от двери. – Пани Марта просила помалкивать, а ты сейчас всему дому разболтаешь! Мыши днем спят. Нечего их будить!
Марта прикусила губу: пожалуй, Эва права – малышка непременно расскажет про говорящую мышь, живущую в гувернантской.
- Я доверила вам тайну, теперь ваша очередь, - заговорщически прошептала она, решив отвлечь девочек от мышиного семейства.
Сестры переглянулись.
- У нас нет тайн! – расстроилась Ева.
- А кто мне скажет, что такое… башня Смерти?
- Мы не знаем, - ответила за всех Эва, а Ева опустила глаза.
- Обед! Обед! Почему мы сидим? Почему не слышим боя часов? – влетела в детскую фрау Елена. Наконец, Марта увидела ее не в утреннем пеньюаре, а в бордовом платье с кружевным воротничком. – Показывайте, что вы тут наработали? Так, гирлянды могли быть и короче. Звёзды тоже… великоваты. Орехи…. Орехи мне нравятся, но вы истратили слишком много золота. Помните, главное – экономия! Материал выдан на месяц! Чем ещё занимались?
- Повторяли рождественские песенки, фрау Елена, - присела Марта. – Про младенца Христа и рыбок…
- …и пья мыс! – тряхнула кудряшками Катрина.
- Какую ещё мышь?
- Говорящую – вот!
Ева с Эвой замерли. Марта, молча, опустила голову.
- Не болтай глупостей! – отмахнулась от Катрины фрау Шульц. - Сегодня вы остались без утренней прогулки, но после обеда - гулять! Непременно! А теперь – к столу. Овощной суп и перловая каша – лучшая еда для маленьких девочек.
- Раз-два-три! – вздохнув, потопала за матерью малышка.
- Пани Марта, - потянула её за рукав обтрёпанной шубейки Ева. – Я знаю, где башня Смерти!..
Ева говорила шепотом, и лицо у неё было испуганное.
- Правда? – обернулась Марта, она завязывала на шее истёртый капор – на улице было свежо, шел снег. Муфту с шелковыми незабудками она так и не нашла. – Выйдем, расскажешь?
Ева послушно кивнула. Они стояли в сенях, ждали расхныкавшуюся Катрину, которая запуталась в атласной пелеринке нового мехового пальтишка. Пальто у девочек были одинаковые: из голубого атласа, подбитого беличьим мехом. Прижимистая фрау Шульц не хотела, чтобы на людях сестры выглядели оборванками. «Где я видела такие пальто?» - думала Марта, расправляя пелеринку Катрины.
- Готовы? – фрау Елена вышла проводить дочерей. Первый раз с новой гувернанткой! – Какая шуба на вас… старая! Ей сто лет в обед. Ладно, я прикину, что можно сделать. Пока возьмите мою шаль, прикройте… тут.
Она стянула с себя клетчатую шаль, повесила Марте на плечо. Та не знала, разреветься ли ей от унижения, или, не теряя достоинства, ответить, что жили они с отцом бедно, но скоро она заработает немного денег и купит новую шубу. Пока собиралась с мыслями, хозяйка выставила всех на крыльцо.
- Гулять только вдоль канала! Помните?
- Да, мама, - поклонились девочки.
«Это из-за моей шубы! – догадалась Марта. – Она такая страшная, что в ней стыдно идти к ратуше!»
Они пошли вдоль канала. На набережной росли толстые дубы с каштанами. Между ними, как в парке, стояли засыпанные снегом скамейки. Навстречу им то и дело попадались малыши с няньками, мальчишки, играющие в снежки, одинокие чиновники в синих шинелях, кухарки, булочники в белых фартуках, разносчики.
- Ничего, девочки, скоро у меня будет новая шуба, и мы пойдем гулять к ратуше и к домику бургомистра! Когда мы подъезжали с Гансом к Думцелю, то видели у подножья горы красивый розовый домик. У него были резные ставенки, а на воротах - нарисованный гномик. Представляете, в красном колпачке! Хельга сказала, что в домике живет бургомистр. А я думала, что сказочник! - ей хотелось развеселить сестричек, но те не выглядели расстроенными.
- Пани Марта, в нашем городе дети не гуляют у ратуши!
- Как же?! Там ведь ёлка!
- Нам не разрешают! – топнула ножкой Катрина. – А я хочу, где лёлка! Хочу!
- А у… домика с гномиком на воротах, можно?
- Фу, какая вы непонятливая, пани Марта! – Эва остановилась, стянула варежки и растопырила ладошки. – Нигде не гуляют! Вот.
«Тут какая-то тайна», - подумала Марта и остановилась. Эва с малышкой побежали к сугробу и стали падать в него, хохоча на всю округу. Ева снова потянула её за рукав:
- Пани Марта, князь запрещает детям гулять у ратуши! Он не любит, когда дети попадают ему на глаза! А тех, кто ослушается, запирает в башню Смерти! – пробормотала она скороговоркой. – Только вы не говорите, что я вам рассказала, пожалуйста! Мы гуляем там, где не проезжает княжеская карета!
- Ева, постой. Но ведь так… не должно быть! А что же король?
- Я не знаю! Я ничего не знаю, только слышала, как мама говорила прошлой… горничной, которая была до вас: «Не водите, князь не велит!» А она повела. Папа остановил нас у самого «Элефанта» - это гостиница у ратуши. Няньку потом уволили. А башня Смерти вовсе не башня, а старая колокольня в парке княжеского замка. Вон она – там, смотрите!..
«Всё-таки я не понимаю, - Марта стояла у окна своей комнатёнки, распарывала старое хозяйкино платье, из которого ей предстояло сшить новое, но меньших размеров, и думала. – Князь Ракоши не любит детей и не хочет видеть ни одного ребенка на своем пути. Почему?!»
Она посмотрела на княжеский замок – тот светился огнями. Золотые купола мерцали в ночи. Сколько до него? Кажется, рукой подать, но Марта знала, что неблизко. И где-то там – в парке – старая колокольня, куда сажают провинившихся ребятишек.
Какой нехороший этот князь! Злой!
- Можно? – стукнула в дверь быстроглазая Хельга. – Батюшка прихворнул. Я принесла угли для печки и воду.
- Давайте я помогу, - Марта наполнила кувшин для умывания чистой водой, выгребла из печурки золу. – Хельга, я всё хотела спросить у вас, что у доброго Томаша с рукой? Он работает с утра до позднего вечера, не имея минутки для отдыха. Питер так мало ему помогает!
- Питер только и знает, что спит в сенном сарае! – с готовностью откликнулась девушка, ей тоже надоел этот бездельник. – Томаш возит и колет дрова, носит воду от водовоза Чапека, топит печи во всем доме – а он всё спит и спит! Я помогаю, но у меня много своей работы…
- Отдохните, я растоплю, - Марта усадила забегавшуюся девушку на единственный стул. Хельга ей нравилась. Она была небольшого росточка, светловолосая, скуластенькая, но очень милая! А уж работница, каких поискать! – Где ж ваша матушка?
- Сирота я. С батюшкой живу. Мамки совсем не помню. Она была камеристкой у княгини…
- Князь Ракоши был женат?!
- Вы не знали? Был! И сыночек у него, говорят, был, и дочка.
- Что с ними сделалось?! – Марта почему-то подумала плохое. - Где они? Где княгиня?
И не ошиблась.
Хельга помолчала. Кивнула на окно:
- Все в башне.
- Как?!
Девушка наморщила лоб:
- Не знаю, что вам сказать, барышня. Болтают разное…
Марта вспомнила славную Эльзу – это её слова: «Болтают разное».
- Говорите, Хельга, прошу!
- Княгиню звали Софьей. Красоты она была – неописуемой, это со слов батюшки, он-то уж точно знал – видел её, когда к мамке в замок бегал. Глаза – словно незабудки лесные…
- Ах!..
- Что с вами, барышня?!
- Ничего, продолжайте…
- Волосы – шелковый лен, а губы - кораллы. К тому времени, как мамка моя с папенькой повенчались, у них уж с князем сыночек был. Лет пять ему, что ли, было? Точно не скажу…
- Дальше, Хельга! Умоляю, что дальше? – Марта села перед ней на пол и схватила за руки.
- Беда приключилась. Какая, не знаю, папенька не сказывал. Не любит он, когда я про маменьку спрашиваю, и про то, что тогда приключилось. Знаю только, что маменька с княгиней в одно время деток родили. Меня - и ту девочку, из-за которой всё произошло…
Марта разжала руки девушки и несколько секунд сидела без движения. В печурке трещали угли, гудел дымоход. Одинокая свеча на столике подрагивала неровным пламенем.
- Сколько вам лет, Хельга? – тихо спросила Марта.
- Семнадцать миновало. Пойду я?
- И мне, - она вздохнула, погладила её по плечу. – Ступайте, Хельга. Спасибо вам…
Продолжение