tatitati (Испания): "Стрела эроса". Рассказ

         Venus.

      - Милый, привет! Ты занят? Ой, у меня такая новость... Ну хорошо-хорошо, вечером расскажу... – её жених, Каэтано, конечно, обрадуется, когда узнает, что её взяли! И конечно, захочет отпраздновать это событие по-особенному. Так, как Венус того заслуживает. С лёгкой завистью она смотрела на свою в недавнем прошлом соперницу по кастингу, а теперь – новую коллегу Клаудию. Та повисла на крепкой шее жениха. Он кружил Клаудию, как будто она не высокая грудасто-попастая девица, а Дюймовочка. А вот миниатюрную Венус никто не кружил... Хотя она заслужила. И поцелуи тоже заслужила. И ещё букет роз, чтобы непременно розовых, классических, и безумно дорогих... Но Каэтано занят. Он вечно занят, потому что работа престижного адвоката, конечно, намного важнее карьеры «никому-не-известной-актриски-из-провинции». Так Каэтано её назвал во время последней ссоры. Венус хоть и простила, но запомнила, и помнить будет долго, и, скорее всего, при возможности, припомнит ему эту «никому-не-известную-актриску-из-провинции». Угу. Чтобы Каэтано на всю жизнь зарубил себе на носу – нельзя так про Венус говорить...
     Она надула губки и с сожалением посмотрела вслед Клаудии с женихом... Но тут же улыбнулась – солнышку, радуге, косящей из капель фонтана в центре площади – ура! Дождь закончился, чёрная полоса закончилась, а впереди – только ощутимое счастье, осязаемое, как вон те розоватые крученные ватрушки-облака, что отстали от вчерашних подружек.
      - Счастье, какое у тебя красивое иииимяяяя! Счастье, кто тебя знает, куда ты деваешься... – она напевала под нос популярную лет десять назад песенку группы «Механическая Коза», потом, что-то вспомнив, откинула крышечку мобильного телефона: - Мамуляяяяя! Меня взяли!!! Я прошла!!! Мааа, я вошла в серию!!!

      Eros.

      Он пришёл с тренировки, потный и усталый. Забыв подстелить плед на диван (чтобы не провонять обивку), он плюхнулся всем натренированным телом в сбитые бесформенные сероватые подушки. Когда-то диван был ярко-белым пятном в его гостиной, его гордостью. Это неимоверно дорогая вещь, которую ему посчастливилось приобрести в полцены в самый последний день летних скидок. Диван представлялся Эросу островом роскоши в море... Ну, не нищеты, это Эрос преувеличил… Но и богачом его после недавнего развода не назовёшь... На самом деле Эрос совсем не любит думать о разводе. Так получилось... К сожалению. Встречаются люди, влюбляются, хотят прожить вместе жизнь... И вот тебе на! Оказывается, не только не на всю жизнь, а и поле перейти сил не хватило...
      Эрос поймал себя на том, что опять думает о шлюхе-бывшей жене, и тут же запретил мозгу рисовать соблазнительные картины её золотистой наготы.
      Он нащупал под ребром пульт и врубил телевизор. Даже толком не понял, что за канал...

      Venus.

      Стипендиатка прибежала, положила перед Венус какой-то конверт, поставила пластиковый стакан с остывшим кофе и выбежала в неизвестном направлении – её ждали настоящие звёзды, а на возражения третьесортной актрисульки у неё времени не было. И не будет. Потому, что когда-нибудь она станет помощницей режиссёра...
      Пожав плечами, Венус разорвала конверт, просунув палец в непроклеенное отверстие в уголке. Развернув бумажку с пошлым бледно-розовым непропечатанным медвежонком, она тут же пожалела, что не поискала нож для вскрытия писем: это письмо следовало сохранить! Самое первое в её жизни письмо от поклонника! От поклонника её, Венус, таланта!!!

      Eros.

      Моя дорогой Венус! Как приятно твоё имя для мой слух! Ведь это имя греческая богиня! Богиня любви! Ты удивляться, но мой имя тоже греческий бог. Меня зовут Эрос. Когда я в первый раз увидель тебя в телевизор, я дрожав! Ты мой богиня любви! Я понял, как я долго искать тебя и наконец найти. Я знаю, что мой письма полно ошибка – я пишу с электронный переводчик. Но я обещаю тебе, что учу уже испанский, чтобы говорить с тобой один языка.

      Venus.

      - Нет, ты серьёзно решила отвечать на его письма? И что, ты будешь писать всем твоим поклонникам? Боюсь, что со временем ты и выступать перестанешь, только и будешь мужикам записочки кропать.
      - Да? – Венус польщённо дрогнула накладными ресницами. Ей было приятно, что Каэтано пришёл на съёмки. И ещё, что он ревновал. – Сомневаюсь.
      - В чём ты сомневаешься? – удивился Каэтано, поглядывая украдкой на часы.
      - В том, что рука моя отсохнет от написания пары благодарственных писем.
      - В смысле?
      - В том смысле, дорогой мой, что я прекрасно помню, как кто-то всего лишь пару месяцев назад обозвал меня «никому-не-известной-актриской-из-провинции»!
      - Ах, так ты об этом... Да ладно тебе, Венус! Сколько ты мне ещё припоминать это будешь...
      - Так ты признаешь, что я вовсе не «никому-не-известная-актриска-из-провинции», а очень талантливая, очень красивая, очень умная будущая звезда? – она хитро улыбнулась, но тут же нахмурилась: Каэтано должен точно знать, что её нельзя называть такими ужасными словами...
      - Я признаю, любовь моя Венус, что ты самая-самая-самая яркая планета на нашем телевидении, - рассмеялся Каэтано. Он дежурно чмокнул восходящую «звезду» в щёчку и поспешил к выходу. – Я опять опаздываю... Ну, ни пуха ни пера!

      Eros.

      Руки его дрожали. Странно, а не должны у стрельцов руки дрожать... В смысле, он не только по гороскопу стрелец (а как вы догадались-то?), он и в самом деле – стрелок из лука. Спорт такой есть. Между прочим, олимпийский... А руки дрожали противно. Нервы ни к чёрту. Ну да как не занервничаешь – он получил письмо из Испании! От неё! От Венеры!!!

      Venus.

      Стипендиатка прибежала, положила перед Венус кучу конвертов, поставила пластиковый стакан с горячим кофе и спросила, нужно ли ещё что-нибудь? Венус попросила её купить клубнично-ментоловой пастилы.
      - Именно клубнично-ментоловую, хорошо? А вовсе не мятную... Ну ещё коробочка такая розовая... – она подмигнула Каэтано, сунувшему в рот последнюю шоколадную конфету из огромной коробки. – Ах, милый, а ведь это была МОЯ конфета!
      - Растолстеешь! – отмахнулся Каэтано и вытер ладонь о ширму. – Ну ладно, мне пора!
      - И почему это я растолстею? – юркой кошкой Венус вскочила с табурета и преградила Каэтано дорогу. – Я-НЕ-РАС-ТОЛ-СТЕ-Ю. Никогда! А шоколад мне нужен, потому что я много ролей учу. И в кратчайшие сроки. Понял?
      - Понял-понял, - дружелюбно рассмеялся Каэтано и дежурно чмокнул Венус в лоб. – Я и вправду опаздываю...

      Eros.

      Он писал ей по письму в день. Но после того первого, зачитанного до дыр листочка обычной бумаги формата А4, он больше никогда ничего от неё не получил. Каждый день он проверял почтовый ящик и руки его подрагивали от волнения...

      Venus.

      В дверь её персональной гримёрки робко постучались.
      - С каких пор ты стал таким скромным, Каэтано? Входи!
      - П-прости...т-те... Я, н-наферна, не тот, кафо фы ш-штёшь...
      Венус оглянулась: в проём двери заглядывала рыже- веснушчатая ГОЛОВА. (Заглавными буквами потому, что голова принадлежала великану).
      - Ой... Вы, наверное, ошиблись... – она смутилась и потянулась за пеньюаром с облезшими розовыми перьями. Когда-то она изображала фламинго – в её понимании, птицу-счастья. Потому, что все птицы серые, а только фламинго – розовые... И потрёпанный халатик этот стал её талисманом.
      - Нет, я иск-каль фас! – голова улыбнулась белыми зубами и всё больше проникала в гримёрку, быстро обежав глазами богемное убранство. И вот уже показалось всё туловище – впрочем, ничего отталкивающего в великане не было, и неприятное ощущение, лишь зародившееся в подсознании, покинуло Венус почти мгновенно.
      - Дааааа? – она состроила глазки. – И чего же вы хотите, молодой человек? Автограф или ручку поцеловать?
      Великан покраснел и пробормотал, заикаясь: «аф-фтохраф... И р-р-руууч-чку...»
      - Ух ты какой, резвый! – засмеялась Венус, сознавая свою власть над склонившимся над нею великаном. – Ну, где расписываться?
      Великан разорвал пуговицы на рубашке и подставил Венус волосатую пегую грудь: «С-стесь, пашалста».
      При виде молочно-белой в веснушчатую крапинку кожи, неприятное ощущение под ложечкой вернулось к Венус и уже не покидало её до тех самых пор, пока ей не удалось выпроводить великана за дверь и запереть её на пол-оборота ключа – максимум, на что была способна эта фанерная видимость защиты.

      Eros.

      Погружённый в свои мысли, он заблудился на узких улочках Мадрида. Хотел было спросить прохожих, где находится забитая гостиничка, в которой он остановился на ночь, но передумал. Было немного стыдно признаваться, что сорокалетний дядька ночует не в трёх-четырёх а лучше пятизвездочном отеле, а в мерзком заведении, где проститутки снимают комнаты по часам, где простыни хоть и чисты, но приобрели тот серо-синюшний оттенок, который отличает застиранное постельное бельё дешёвых отельчиков и пансионов.

      Venus.

      Ах-ах-ах! Этот Каэтано! Вот так всегда! У Венус премьера спектакля – да, она в главной роли! Она – Донья Инес! А Каэтано в зале нет! А ведь кто, как не он должен поддержать невесту! Всё! Решено! Они расстаются! Терпению её пришёл конец! Он не достоин Венус! Она, разумеется, найдёт себе кого-нибудь получше! Вот сегодня же и найдёт! Вот тогда мы и посмотрим, кто будет плакать: Венус или Каэтано.
Венус расправила бело-розовую тунику, провела щёткой по непослушным смоляным кудрям, сурово взглянула в зеркало. Радоваться отражению сил не было. То, что осталось от возбуждённого утреннего предвкушения премьеры, нужно было сохранить для сцены. Не видя перед собой никого, она шагнула к сцене...
      - Да, Сеньора...

      Eros.

      Она великолепна! Так тонко передаёт грусть и всепрощение усопшей Инес... Богиня, просто Богиня!

      Venus.

      - Уходи, Каэтано, я даже слушать тебя не хочу! – Венус заткнула уши руками. – Оставь меня, пожалуйста. Я одна, я всегда одна... Всё время эти собрания, важные люди, все тебе важны, кроме меня! И терпению моему пришёл конец!
      Каэтано задрал подбородок, как делал всегда, когда Венус его обижала или разочаровывала. Не промолвив ни слова, он вышел из гримёрки, тихонько притворив за собою дверь.

      Eros.

      - Мошно? Фам, моя похиня, это фам... – бледно-розовые, почти совсем белые розы вошли в гримёрку на длинной руке. Сам великан всё ещё оставался за дверью.
      - Кто это? Что вы здесь делаете? Немедленно убирайтесь!
      - Эта я... Фы не помните меня? Фы писаль, фот тут... На хрути...
      - Охрана! Где вы, черти, никогда не дозовёшься, когда нужны! Уйдите, оставьте меня, я никого не хочу видеть!
      - Фы писаль мне письмо... Я фот... П-принёс ефо... Оно помялось... Патамушта я мноха читаль...
      - Какое письмо? О чём вы говорите? Вы не видите? Я не одета! Я устала и мне не до обожателей!
      - Та! Я фаш абашатель... Софите меня так... Я фас люплю... Я фас абашаю... Фы – похиня! Я путу насить фас на руках!
      - Вон!!!

      Venus.

      Боже, ну почему люди такиииие идиоты? Почему мужики такиииие идиоты??? Почему Каэтано не остался... Ну хоть на секундочку бы задержался! И тогда бы этот рыжий слизняк не обслюнявил бы ей руку... Фу, гадость какая! А зачем в театре охрана? Нет, скажите на милость, зачем им вообще зарплату выдают?
Венус заметила рассыпанные у порога розы. Такие бледные... Почти белые. Бедные цветы! Она бросилась, было, собирать их, но укололась. Махнула рукой...
      - Да ну вас... Были бы вы от Каэтано... А он... жмот! Ни цветочка! Ни конфетки! А туда же – люблю... Или не говорил про любовь?
      Бооооже, он так давно не признавался ей в любви... А ведь он НИКОГДА не признавался ей в любви... Или когда-то... Давно? Так давно, что она уже и не помнит... Ушёл... И ни слова не сказал... Всё! Всё кончено! Да, сегодня ей ещё будет больно... И завтра. А вот потом, потом будет вечер, и новый спектакль, и новый поклонник... Только вот не этот рыжий... Бееее!

      Eros.

      Она... Она его отвергла. Растоптала. Растоптала так, как это делают не богини, а дурные взбалмошные бабы. Он столько ждал. Столько мечтал о ней. Не спал ночами. И ни одной грязной мысли себе не позволил, как позволял думать о шлюхе-бывшей жене. А она... Да чем же Она отличается от всех других баб и шлюх?

      Venus.

      Венус медленно вышла на оживлённую площадь Санта Ана. Народ сидел на терраске и попивал соки, пиво и коктейли покрепче. Праздничная суета, голоса бездельников, наслаждающихся последними тёплыми деньками. Как мечтала она выходить из подъезда Испанского Театра и падать в объятия Каэтано. Каэтано она не заметила, но зато увидела греческого бога, целившегося в неё стрелой.
      Венус попыталась проморгаться, но Эрос не испарялся.
      - Я тепя ф паслетний рас спрашивай, ты пасфолишь пыть рятам с тапой?
      - Что? – Венус была напугана и озадачена. – Что ты мелешь?
      - Я считай та трёх...
      - Венус! – она увидела Каэтано в белой рубашке (а куда он дел пиджак и галстук?). Он бежал к ней со всех ног. – Венус, беги!
      - Рас... Тфа...
      Каэтано успел. Он подпрыгнул и подмял Венус под себя...
      - Три, – спокойно досчитал бог и выстрелил.
      На белой спине Каэтано распускала лепестки алая роза...

*Венус – Венера – женское имя, не часто, но встречается в Испании.

*Эрос – Эрот – мужское имя, не часто, но встречается в Испании и Италии.

*Донья Инес – главная героиня «Дона Хуана Тенорио» - драма Хосе Соррилья.

*Театро Эспаньоль – Испанский Театр – находится на одной из знаменитых площадей Мадрида – Санта Ана.

Предыдущая публикация этого автора: tatitati (Испания): Сандвич-суши из хлеба.