Марина Корец. Предсказание. Рассказ

О, великое счастье припасть украдкой к дырочке плотной шторы, отделяющей сегодня от завтра, чтоб вопреки законам мирозданья узреть кусочек собственного будущего...

На окне умирал цветок. Света обвела глазами кабинет, ища какую-нибудь посудину, и заметив кружку с присохшими чаинками, вышла в туалет, чтоб набрать воды.

— Умница, — похвалил Сергей Петрович, закончив говорить по телефону, — цены тебе нет. Переведу-ка я тебя в уборщицы!

Света засмеялась, рука дрогнула, и вода пролилась на подоконник. Она знала, что шеф к ней относится более, чем хорошо, но это не гарантировало стабильности в будущем. Ветер настроения ее молодого руководителя не поддавался логике, а в их конторе водились интриганы, способные при случае подставить Свету под шквал сокрушительного гнева.

— Как муж, как дети? — спросил Сергей Петрович, прежде чем приступить к тому, ради чего ее вызвал.

— Нормально, — по обыкновению ответила Света.

— Вот и ладненько, — продолжал сиять шеф, — тогда можешь их порадовать, что едешь завтра в командировку. Встретишься с нашим основным компаньоном, посмотришь, что за оборудование он предлагает, поужинаешь в ресторане, переночуешь в гостинице и домой самолетом. Устраивает?

— Вполне, — улыбнулась Света, — только можно не самолетом, а поездом? У меня после всех этих аварий и терактов фобия образовалась.

— Да ради бога, — разрешил Сергей Петрович, на глазах начиная скучнеть. — Если нравится трястись в вонючем вагоне, запрещать не станем.

— И все же мне с ним повезло, — думала Светлана, зажатая со всех сторон в старом дореволюционном автобусе, одном из тех, что ходили на их поселок. — Более- менее приличные деньги, и работа интересная. Что бы я делала на своей полумертвой фабрике?

На остановке сзади так навалились на спину, что едва не хрустнул позвоночник, и она не вышла, а вывалилась на мокрый от дождя асфальт большой черной кляксой. Пока стояла, пытаясь отдышаться и превозмочь тягучую боль, тяжелой ртутью разливающуюся аж до колен, мимо промчался борзый, с побитой мордой “жигуленок” и окатил ее грязным душем из лужи.

— Прямо издевательство какое-то, — чуть не заплакала Светлана и, размазав платочком брызги по лицу, двинулась к светящейся огнями девятиэтажке.

Еще в подъезде по мозгам ударило: бумц-бумц – бумц, это значило, что сыновья опять врубили “кислоту”. Дома стоял дым коромыслом, (муж, лежа у телевизора, курил прямо в комнате, а на кухне горела сковородка), сияли все имеющиеся в квартире лампочки, и кот Арнольд нагло спал на ее костюме, который кто-то прямо с вешалкой вышвырнул из шкафа в кресло.

— Почему валяется мой костюм?— потеребила Света за наушник младшего Борьку, с остекленевшими глазами застывшего у компьютера.

— А, это ты?—обрадовался тот, — вкусненького принесла?

— Тихо, не орите!— рявкнул с дивана муж, давя пульт никотиновым пальцем, и подбадривающе крикнул экранному ниндзя:

— Ну, чего телишься, мочи его побыстрей!

— Где Костя? — спросила Света про старшего, не уловив ни носом, ни глазом признаков его присутствия в доме. Муж не откликнулся, сын не услышал.

— Дурдом, — констатировала она и пошла переодеваться.

Костя явился за полночь, прервав с трудом завязавшийся хилый сон. Хлопнул дверью, кинул на пол тяжелую мотоциклетную куртку, зло прошлепал ногами в ванную и, загудев на всю высотку краном, припал к холодной струе воды.

— С подружкой поругался, — догадалась Света, но выходить не стала, чтоб не развеять остатки драгоценной дремоты. Погремев на кухне крышками, Костя явился сам.

— Мам, ты спишь? — спросил, бесцеремонно усаживаясь на кровать. — А я соскучился.

На эзоповом языке его хитрости это могло значить только одно — дай денег. И Света не ошиблась.

— Мам, дай полтинник, меня на день рождения пригласили.

— С деньгами плохо, надо экономить, — отозвалась Света. — Могу дать двадцатку, это максимум, и то с натугой.

— Уговорила, — согласился сын, и довольный быстрым решением проблемы, вышел, забыв пожелать спокойной ночи.

Одесса встретила Свету запахом другой жизни. Еще не пожухла листва, не остыло солнце, не выцвело море. По улицам, залитым светом, ходили без головных уборов, а благоухающие духами иностранцы в фойе гостиницы “У моря” тусовались как мотыльки, пестрой праздничной стайкой.

— А я этим летом даже не искупалась, — вспомнила Света с тоской, поднимаясь в забронированный для нее номер. Телефонный звонок застал ее в душе.

— Але, — приятным баритоном пророкотала трубка. — Какие планы на вечер?

— Вы кто?— удивилась Света.

— Я молодой интересный мужчина, который хочет стать вашим другом.

— Мы знакомы? — еще больше изумилась она, чувствуя, что замерзает на холодном полу в луже натекших с голого тела капель.

— Еще нет, но это в нашей власти, — кокетливо ответил собеседник. Вас устроит 180-72-25?

— А вас устроит 160-80-46? — иронично парировала она.

— Вполне, — нисколько не смутился плэй бой. — При условии, что у вас найдутся сто баксов.

— Проститутка, — догадалась Света, —точней проститут.

И, не придумав ничего умнее, пригвоздила прилипалу — “$#@&%!”, поспешно шмякнув трубку на рычаг, чтоб не услышать что-нибудь похлеще.

Дело, ради которого Свету прислали в командировку, уложилось всего в три часа. Компаньон оказался человеком знающим и приятным, и они с первых фраз прониклись взаимным уважением. Расставаясь, тот извинился, что не располагает временем показать Свете город и пообедать с ней, но его главбух Наталья Терентьевна справится с этой задачей не хуже.

— Будь я помоложе лет на десять и полегче килограмм на двадцать, — подумала Света без всякой обиды, а даже с облегчением, — время бы у тебя нашлось.

Одесский директор оказался отменным психологом, он подобрал Светлане отличную напарницу. Наталья Терентьевна была женщиной ее возраста, а комплекцией даже превосходила Светины габариты. Усевшись за витой, под мрамор, столик и заказав обед по вкусу, женщины перекинулись парой незначащих фраз, и вдруг собеседница огорошила:

— Вам надо поменять образ жизни, иначе вы надорветесь.

— Вы о чем это? — вздрогнула Света.

— О том, что вы очень устали. Нельзя все переть на себе. У вас же ни опоры, ни отдушины. Сыновья эгоисты, особенно старший. Он вам в прошлом году нервишки изрядно потрепал. Муж — большая-большая проблема. Присосался, как клоп, а вы добренькая, прихлопнуть не можете.

— Вы что, ясновидящая?— обомлела Света.

— Я серый кардинал у своего директора, — ухмыльнулась Наталья Терентьевна. — Вижу людей насквозь. Вижу, что вы — страдалица. Чужую боль пропускаете через себя, всем стремитесь помочь. Но чужие это не ценят, а свои садятся на голову. Если вы собой не займетесь, не полюбите себя, то скоро сломаетесь. И еще — вас ждет роковая встреча. Он будет старше вас, лет пятидесяти, вдовец, экономически независим. Умный, тонкий человек, слегка уставший от жизни, поэтому домосед. Он оценит вас и полюбит, и с ним вы узнаете, что такое счастливая женщина. Но для этого вам надо себя изменить. Вернуть утерянную форму, поправить здоровье, иначе он может вас не узнать.

Официант, смазливый молоденький мальчик, принес закуски и горячее. Света сидела ошеломленная и жевала, не чувствуя вкуса. Молча жевала и провидица, потупив уголья глаз. Вероятность мошенничества была напрочь исключена. В Одессе Свету никто не знал, справки навести было не у кого, и приезд ее в командировку был незапланированным. Вернувшись в номер, она внимательно посмотрела в зеркало. Из потустороннего мира на нее подозрительно глянула измученная тетка.

- И это я?— спросила ее Светлана. Тетка скривила рот. Нет, права черноглазая провидица, надо срочно менять свой облик.

Прошло два месяца. Диета, шейпинг и здоровый сон сделали свое дело: Света похудела на восемь килограмм, исчез второй подбородок, стала легче и моложе походка. Правда кожа под глазами собралась гусиными лапками, зато изменилось выражение лица — оно светилось радостью обновления и ожидания чуда.

До Нового года оставалось несколько дней, и добрый Сергей Петрович выдал всем тринадцатую зарплату.

— Куплю себе дубленку, — решила Светлана по дороге домой и завернула в бутик, соблазняющий рекламой больших рождественских скидок. Рыженькая, коротенькая дубленочка, воплощение ее мечты, скромной лисичкой притаилась в углу зала, терпеливо дожидаясь хозяйку. Она примерила ее и восхитилась: молодежный покрой сбросил с нее лет десять.

— А можно я в ней останусь? — спросила Света, протягивая чек продавщице. — Упакуйте мое пальто.

Да-да, именно в этой дубленочке и встретит ее вдовец, о котором говорила черноглазая. Она не шла, а скользила по обновленной первым снегом пустынной улице. Над городом висела большая красная луна. Волшебная луна из полузабытого детства. Почему так быстро промчалась жизнь? Как мало осталось дней и минут, которые ей запомнились! Прогретый солнцем сладкий лук с толстыми перезрелыми дудками, которые года в четыре она рвала на соседской грядке. Цветы анютины-глазки, потрясшие ее воображение на клумбе возле маминой работы. Огромное картофельное поле, через которое она с подружкой ходила в первый класс, собирая в спичечный коробок сонных майских жуков. Первое прикосновение мальчика, первый поцелуй, замужество, рождение сына, потом второго. Болезни, болезни, болезни: корь, ветрянка, свинка, ангина, орз, орз, пневмония. Забастовки, капитуляция партии, развал союза. Слезы мужа на кухне: “такую страну потеряли”. Безденежье, страх перед будущим, торговля по выходным большими круглыми вафлями для торта, которые пекла соседка баба Маня. Участившиеся выпивки мужа, переросшие в запои. Крики, драки, оскорбления, слезы и тягучая, засасывающая, как болотная жижа жалость. Что с него взять, с записного парторга, потерявшего не только работу, но и опору в жизни, ее высокий, облагораживающий душу смысл?

Занятая своими мыслями, Света не заметила, как, переходя дорогу, пошла на красный свет. Тормоза завизжали слишком близко, фары больно ударили по глазам, словно желая высветить самые тайные закоулки души. Раздался треск чего-то необратимо разрушенного, и чья-то невидимая, но могущественная рука сбила перед глазами картинку: небо опрокинулось вправо, земля рванула влево, и что-то горячее, непонятное с клекотом вырвалось изо рта на новенькую дубленку.

...Доктор медицинских наук Евгений Иванович в ужасе выскочил из машины и бросился к женскому телу, распластанному на дороге. Незнакомка была мертва, кто-кто, а он, хирург с многолетним стажем, знал это наверняка. Вот так же, беспомощно и непоправимо, год назад закатились глаза его жены, и ничего — ни деньги, ни связи, ни собственные знания не помогли удержать огонек ее жизни, спасти от вечной мерзлоты и безмолвия.

— Глупая, куда ты спешила? — прошептал вдовец, закуривая дрожащими руками сигарету. — Такая молодая, такая красивая...

А по дороге уже мчались гаишники, чтобы измерять, опрашивать и составлять протокол.

Марина Корец

Впервые рассказ опубликован 22 сентября 2003 года

Другие рассказа Марины Корец: