"Милое моё детство в двадцати шести домах " Рассказ. Olga Dilony Часть 1
Посвящается моим близким в знак признательности и любви
Сейчас я с дочкой готовлюсь к переезду. Дочка – первый раз в своей жизни.
Я – в двадцать восьмой раз. На этот раз в столицу объединённой Европы – город Брюссель. Там ждёт меня друг. Он хочет пройти по этой жизни рядом со мной. Я решила подвести некоторый итог, оставить здесь, в России пережитое. Или хотя бы часть. Мои родители, с которыми я прожила двадцать лет вместе, всё время переезжали. Я настолько привыкла к постоянной смене мест, что совсем не страдала, а придумала следующее.
На вопрос очередных одноклассников:
- Почему вы переехали к нам в город? - отвечала без тени смущения:
- А мой отец военный. Вот и переезжаем. Вы у меня пятые одноклассники!
Часть первая. В родном северном городе.
Дом №1, улица «Розы Люксембург».
После роддома меня привезли в дом. Там жили родители. Деревянный невысокий дом. Без удобств. В подъезде качалась и скрипела от порывов ветра одинокая лампочка. Улица называлась в честь революционерки Розы Люксембург. Моя бабушка ласково называла нашу улицу просто «Роза». На мой взгляд, очень красиво. Но я ничего не помню – ни дома, ничего - я только появилась на белый свет. Наверное, здорово кричала. Мама рассказывала, что сначала у меня был голос, похожий на бас.
Сейчас-то своим вполне женственным голосом я могу говорить, как хочу. И тенором, если я рассказываю своим девчонкам о старом боссе, или фальцетом, если изображаю незнакомку у прилавка. И могу просто так пропеть несколько строчек песни, если внезапно получаю радостное известие. Мне нравится «играть» голосовыми связками. Тогда я чувствую себя самой собой. Дочери привыкли и смотрят на это с улыбкой.
Недавно случайные зрители в аэропорту Брюсселя, томимые в очереди паспортного контроля, сделали мне настоящий комплимент. Мне сказали: «Вас приятно слушать. Ничего подобного я не слышала. И рассказываете очень забавно и интересно». А тем более сказала это женщина! Двойной комплимент. Стоящие рядом молодые люди поддакнули ей. Было жутко приятно.
Дом №2, улица «Лагерная».
Второй дом запомнился мне запахом керосина. Снаружи он был длинным и чёрным, дерево потемнело от времени. Мне был год и я помню только колючий мороз и огромные сугробы снега вокруг дома. В единственной комнате с печкой жили: мама, папа, сестра, я; мои бабушка с дедушкой и две их дочери, и старенькая прабабушка. Девять человек. Комната была метров двадцать.
Недавно тётя рассказала мне, какие мысли у неё тогда, в далёком детстве. Когда засыпала на своей кровати. (это была не совсем кровать. Это был ларь. Такой средних размеров деревянный сундук. Днём она на нём учила уроки, а вечером спала. Матрасом служила старенькая прабабушкина шуба). Так вот. Иногда, глядя на большой, просто огромный, потолок, маленькая девочка с тоненькими косичками думала: «Сколько места! Вот если бы на потолке можно было жить! Надо сказать об этом открытии маме с папой, не забыть», - с этими радостными мыслями к моей тётушке приходил долгожданный сон. А во сне она всё расставляла собственную кровать на прекрасном белом потолке.
Название улицы, на которой был мой второй дом - «Лагерная». Думаю, не в связи с пионерским лагерем, где летом звучат радостные голоса детей. А вот звон кандалов и лай цепных собак почему-то ярко себе представляются! (Когда-то мой родной город был местом ссылки).
Моя мама рассказывала, что в то время обычная белая бумага была редкостью. Тетради удавалось купить из второсортной серой бумаги, с попадавшимися иногда кусочками макулатуры и мелкими кусочками дерева. Поэтому оставшуюся после нечастых покупок бумагу, тщательно разглаживали и потом превращали в отличные черновики для школьников. А если эти листы разрезать на более мелкие, да потом ещё и сшить, можно получить почти настоящую тетрадь.
Дом №3, напротив магазина «Север».
Так жить было нелегко – девять человек в одной комнате и наконец-то папа получил комнату. Помню небольшой двухэтажный дом. Помню светлячков в траве у дома. Какие у них были прекрасные яркие крылышки! Раз в месяц мне покупали пирожное – когда отец получал зарплату. Вкус крема до сих пор на губах…Само пирожное было в форме груши. Очаровательной жёлтой груши с зелёным листочком.
Деревянные ступени узенькой лестницы вели в нашу квартиру. У нашей семьи там была своя комната.
Рядом в комнате жил художник с женой и сыном. Однажды я увидела у них в комнате на стене настоящие деревья. Они были от потолка до пола. Вдаль уходило поле. И всё это было в одной комнате!
Иногда родители возили меня в гости к бабушке, маминой маме. Она жила неподалёку. Звали её Нюра. Потом, позже, когда я сама стала мамой и столкнулась с полной противоположностью заботы и любви со стороны близких, я по-настоящему поняла какая у меня была чудесная бабушка! В праздники у неё всегда водились вкусные пирожки и шаньги. Она делала настоящие пельмени! Последние мне нравились, когда их разжаривали на чёрной сковородке – тогда они начинали хрустеть, а внутри был кусочек нежного мяса. Моя мама не умела так готовить, поэтому, приходя к бабушке, я наслаждалась настоящими деликатесами.
Мой папа только-только окончил Ленинградский институт. Он гордо рассказывал нам, что там, в его ВУЗе учились наши космонавты.
Папа работал на военном заводе инженером. Он был родом из деревни. В семье было тринадцать детей. Выжили только семь. В пятнадцать лет он потерял своего отца. Когда пошёл в первый класс, началась война, отца его призвали. Выпал снег, бегать босиком по морозу без обуви несколько километров до школы отец конечно не смог. Одежды тоже не хватало на всех детей, и когда мама Василиса стирала его штаны, приходилось сидеть на печке. А вот когда его отец вернулся с фронта, он всем нашил много-много платьев и рубашек. Просто ему несказанно повезло – нашёл он где-то почти новую красную сатиновую скатерть.
Мама любила вечерами расспрашивать моего отца о прежней жизни в деревне. Потом она его обычно целовала в щёку и говорила с небывалой нежностью в голосе: «Вот девочки, какой у вас папа! Сколько перенёс всего! Как его не любить?» Папа смущался.
Olga Dilony
Продолжение