Татьяна Лауринайтене (Санкт-Петербург): "Шиньоны". Рассказ

Татьяна Лауринайтене

  Было это давно... летом тысяча девятьсот семьдесят пятого года... а значит - в прошлом веке. И гостили мы с моей старшей сестрой у дедушки с бабушкой в деревне. И пришлись те дни на празднование праздника Троицы. Гостей ожидалось много, и к их приезду, по заведенной местной традиции, мы украсили весь дом свежими зелеными ветками, а так же приготовили с сестрой салаты "по-городскому". Горячие же закуски бабушка готовила сама, позволив нам только смотреть "ни к чему не притрагиваясь".
  И вот, наконец, дедушка открыл ворота, и во двор въехала первая телега с гостями, а за ней - следующая и следующая, так что скоро во дворе не было абсолютно никакого свободного пространства, а только кони и телеги, кони и телеги, наполнившие все совершенно новым и необычным для нас запахом: сена, конской кожаной сбруи и горячего, шумного лошадиного дыхания и пота. 
  Надо отдать должное нашим предкам, относившимся к воспитанию по-старинке, а значит - строго! А посему за столом мы пробыли только до "второго тоста", а затем были отправлены во двор "дышать свежим воздухом". Сестре моей было легче, она - вечный "комсорг", а затем "парторг" всех организаций, где бы ни училась или ни работала, с легкостью воспринимала слова "так надо", а посему спокойно пристроилась на дворовой лавочке с умной книжкой, производя впечатление человека, вполне довольного происходящим. Я же, оказавшись предоставленной сама себе, что в те годы случалось нечасто, осторожно подошла к лошадям, совершенно не зная - как себя с ними вести, любуясь огромными глазами, в обрамлении густых ресниц и длинными, как у коней былинных богатырей из сказок, гривами. 
  Какое-то время я только смотрела, но затем, осторожно погладила одну из них... мое любопытство осталось без взаимности, лошади сонно помигивали глазами, переминались с ноги на ногу, и, казалось, совсем не интересовались происходящим. Не воспользоваться таким апатичным поведением этих огромных красавцев для меня оказалось выше сил, и я отправилась к сестре с созревшим планом. 
  Дело в том, что в то время в моде были шиньоны, а я где-то от кого-то слышала, что их изготавливают из конского волоса. Вот я и предложила сестре "аккуратненько" выстричь часть гривы у пары лошадей для того, чтобы дома поучиться эти шиньоны плести. 
  Уж не знаю почему, но сестра согласилась. Мы, наскоро продумав план действий, потихоньку несколько раз проникли в дом и вынесли газеты и большие ножницы и нитки. Затем, дрожащими от страха руками, я подняла верхнюю часть гривы одной из лошадей, перебросила ее на другую сторону, и обрезала нижние пряди, собирая их в пучок. Затем, аккуратно, чтобы пряди не сбились, я стянула их с одного, ровного края нитками, завернула в газету, и точно тоже проделала с гривой второй лошади. 
  Надо сознаться, что мне было жаль бедных животных, которым я так беззастенчиво портила прически. Поэтому, я что-то пыталась им говорить, и, обстригая волосы, просила не обижаться и успокаивала, что "волосы - не зубы - отрастут".
  Под конец процедуры стрижки я уж так расхрабрилась, что попыталась, прикрывая выстриженные места, даже подвзбить лошадиные пряди, на что получила гневное всхрапывание и быстренько сбежала на крыльцо. 
  Дальше нужно было решить - где прятать шиньонные заготовки до отъезда. Оглядев двор, я предложила сестре спрятать их под высоким крыльцом. Туго скрутив газеты с трофеем в две трубочки, я просунула руку в щель между досками, закрывавшими крыльцо по бокам, и аккуратненько опустила их на землю. Дело было сделано! 
  Праздник закончился, гости разъехались, а мы, погостив еще пару дней, уехали домой, напрочь забыв о "конском деле". И, возможно, от пережитого во время стрижки волнения, забыли бы мы об этом надолго... но, как говорится, "всё тайное всегда становится явным". 
  Прошло чуть более пяти лет, и бабушка с дедушкой приехали в гости к нашим родителям. И в первый же день их визита я, совершенно случайно, услышала разговор бабушки и мамы. "Милая моя" - почти причитала бабушка, - "Что же у нас было!!! Дед чистил двор и решил заменить сгнившую в крыльце доску, разобрал крыльцо, а там!!! Два конских хвоста!!! Лежат рядом!!! Он меня позвал, я испугалась, у меня от страха зуб на зуб не попадает!!! Побежала к одной там у нас, что лечит, так она говорит: "Сделано вам это с дедом! Порча!" Уж не знаю, как мы и выжили, ели отчитала она нас!!!" 
  Я слушала, не зная как реагировать, только понимая, что за эти годы газеты истлели, и конские пряди действительно уже лежали под крыльцом двумя хвостами. Честно сказать, тогда эта история меня больше насмешила, так как я явно представила как у бабушки "зуб на зуб не попадет", что было немудрено с их у нее количеством. 
  Но позже, через много лет, эта история еще раз напомнила о себе. Проходя через череду каких-то странных неприятностей, мне вдруг подумалось, что, наверное, та деревенская целительница, пытаясь "спасти" моих дедушку и бабушку от лиходелов, проделала какие-то манипуляции с этими конскими хвостами, что привело - и меня, и мою сестру - к таким печальным жизненным обстоятельствам. Потому как проблемы наши были не только похожи, но и одновременны. И так эта мысль, мысль о том, что мы невольно могли попасть под гнев и проклятье не только целительницы, но и наших стариков, меня настолько озадачила, что я практически опустила руки в борьбе с проблемами, и как исправить ситуацию я понятия не имела. 
  Дедушка с бабушкой уже к тому времени умерли, к какой целительнице они обращались, я не знала. Я уж почти отчаялась что-либо изменить, так как никому не могла рассказать ту историю, потому что не рассказала вовремя, чтобы успокоить стариков, а теперь как сказать? Маме, например... "Извини, мама, но когда бабушка тряслась от страха так, что у нее "зуб на зуб не попадал", меня это только развеселило..." Но все, как говорится, имеет свое начало и конец.
  В одну ночь заболел у меня зуб, и утром, с опухшей щекой и красными от бессонницы глазами, я пошла к стоматологу. Проблема оказалась серьезной, но, как оптимистично заявил врач, "решаемой". Рассверлив зуб, он поставил лекарство, подсоединил провода электрофореза, залил все это воском, заложил ватой и оставил меня так сидеть в кресле - с проводами, идущими изо рта, который было сказано "не закрывать" - на двадцать минут. Я сидела в кресле, боль от лекарства была ноющей, но терпимой, поэтому я смотрела в окно на колышущиеся ветки огромного дуба и слушала веселый мотивчик, который насвистывал доктор, гремя какими-то инструментами. 
  Минут через десять лекарственный запах стоматологического кабинета уже на казался мне таким агрессивным, и я даже узнала песенку из кинофильма "Покровские ворота", которую виртуозно исполнял доктор: "...мой отец запрещал, чтоб я польку танцевала..." И тут послышался звук открываемой двери, и я услышала старческий, скрипучий голос: 
  "Милай, я учерася зеванула, а челюсть и шелкнула!" 
  Свист прекратился, и доктор весело сообщил медсестре: "Понятно... вывих...", и обращаясь к старушке переспросил: 
  "Когда зеванула-то, бабусь?" 
  "Учерась" - последовал ответ.
  "Так", - с еще большим оптимизмом заявил эскулап - "не боимся... садимся...," - продолжил он, очевидно усаживая старушку на стул, так как соседнее кресло осталось свободным, чему я была безмерно рада: увидеть, в дополнение к моим в тот день проблемам с зубом еще и бабулю с вывихнутой челюстью, это было бы уже слишком. И, слава Богу, длина проводов связывавших меня с электрофорезом, не давала мне возможности даже случайно оглянуться, так что оставалось слушать. 
  "Тонечка"- врач, опять присвистнул, очевидно увидев реальность вывиха, - "намотай-ка мне на большие пальцы бинтика, чтобы бабуся мне их не отхватила, когда буду ей челюсть вправлять..." Последовала пауза, а затем раздался довольно громкий щелчок. 
  "За-а-мечательно!" - доктор снова весело засвистел польку. 
  "Милай," - уже более четко проговорила бабуся, - "что же это у меня, от лет моих такое приключилось?" 
  "Нет, бабуля, это и у молодых бывает, даже когда яблочко человек кушает, и то... может себе челюсть-то и вывихнуть! Случай! А у вас зубки-то еще молодцом!!!"
  "Да я здоровая!" - заявила бабуся, - "Ничего не болит, всю мою жизнь здоровая, как молодка!"
  "А не боитесь так про себя говорить, вдруг сглазите?" - с улыбкой в голосе спросила медсестра Тонечка. 
  "Нет, милая, ничего не боюсь. Я всегда с Богом в мире, вот ложусь спать и говорю: "Господи, прости меня, если я сегодня кого-то обидела, и прости тех, кто меня сегодня обидел". Вот Бог меня и любит, и никто меня никогда не мог сглазить, за что ж? Я людям зла не делала, честно жизнь прожила!"
  " Так ведь есть злые люди, которые могут сглазить" - настаивала Тонечка, очевидно уже спрашивая для себя.
  "Нет, - безапелляционно и твердо ответила бабуся, - "Если ты зла не делаешь, к тебе зло не пристанет! Что нам Бог говорит в Библии? "Как воробей вспорхнет, как ласточка улетит, так незаслуженное проклятье не сбудется!" Зла не делаешь на земле? Не бойся - зла и не получишь!"  
  Она шустренько протопала к двери:
  "Спасибо, милай, Бог тебя благослови!"
  Дверь закрывшись, хлопнула, доктор вновь весело засвистел песенку вслед утопавшей бабуси, а я, радостно глядя на зеленые ветки векового дуба за окном, в ту минуту знала, что кончилась черная полоса! Точно кончилась! Потому что "незаслуженное проклятье не сбывается!!!"

26 апреля 2010 года
Россия, Санкт-Петербург

Предыдущие публикации: 

Татьяна Лауринайтене: Посох черного монаха. Рассказ

Татьяна Лауринайтене: Ни гвоздя, ни жезла. Рассказ

Татьяна Лауринайтене. "Корчеватель". Рассказ

Татьяна Лауринайтене. "Ангел Троицкий". Рассказ

Татьяна Лауринайтене: "Ошибка колдуна". Рассказ 

Татьяна Лауринайтене: Интересная история для журнала Ольги Таевской - про то, Как канадский певец Брайан Адамс открыл мне тайное имя Аллаха

Публикация на другом сайте (woman.ru):
Татьяна Лауринайтене. Северное сияние