Памяти Зиновия Гердта

      Впервые мне запомнился Гердт, вернее его голос - в «Необыкновенном концерте» Сергея Образцова, потом «голосом за кадром» в целом ряде непривычно легких для советского кино «французских» лент, прорвавших в годы хрущевской оттепели после наледи угрюмого соцреализма. Наконец появился и он сам, напрочь связав себя с образом Паниковского: «Пилите, Шура, пилите; кефир, Шура, полезен от сердца…». А каков Зиновий Гердт на самом деле, кто он - Паниковский, мандельштамовский Александр Герцевич или вообще собирательный образ исчезающего уже «советского еврея»?

      Прошло тринадцать лет, как от нас ушел гениальный актер, добрейший человек Зиновий Ефимович Гердт. Он скончался в ночь на 19 ноября 1996 года. Недели за две до его кончины мне позвонил наш общий знакомый и передал просьбу Зиновия Ефимовича связаться с ним. В ходе телефонного разговора он попросил зайти к нему на дачу. Мы беседовали более трех часов. Зная о его тяжелой болезни, я пару раз делал попытку завершить разговор. Однако Зиновий Ефимович останавливал меня словами о том, что он подводит итоги своей жизни и ему важно высказаться. С его разрешения я записал беседу на диктофон.
      Вот некоторые фрагменты той беседы с Зиновием Ефимовичем Гердтом...
      — Зиновий Ефимович, я, как и многие другие, считаю Вас легендарным человеком, гениальным актером. Но мне хотелось бы расспросить Вас не о творчестве, а о Вашей гражданской позиции. Как Вы думаете, при каком государственном устройстве в России можно будет нормально жить людям? Есть ли у Вас мнение на этот счет?
      — Есть, конечно. Вы понимаете, как получается. Наши бывшие хозяева, даже нельзя сказать руководители, а именно хозяева нашей жизни, - они были настолько убеждены в своей непогрешимости, что не считали нужным чему-нибудь учиться. Это было ниже их достоинства. Скажем, Рыжков назвал свое движение «Власть народа», а «власть народа» в переводе с латыни – «демократия». Так переиначили: «демократия» якобы страшна для него, а «власть народа» нормально. Хотя это – то же самое. Хотя бы он чуть-чуть заинтересовался лингвистическим составом слова «демократия»: демос - народ, кратия - власть.
      Стыдно, что эти люди всю жизнь мной руководили. У меня образование ниже среднего - семилетка и ФЗУ, слесарь. И инженерное училище во время войны, шесть месяцев. Вот и все. Но я всю жизнь совершенствовался. Я и сейчас учусь, хочу познать какие-то вещи. А эти – ученые, они все уже знают, их научить ничему нельзя, но они всю жизнь меня поучают. Я был совершенно их раб.
      Понимаете, в чем дело, так сложилось в моей жизни, что я попал в валютный театр. Я каждый год два раза выезжал куда-нибудь за границу.
      — С театром Образцова?
      — Да, с 1949 года каждый год выезжал. Нет такой страны в Европе, где бы я ни побывал по несколько раз, а также Америка, Африка, что угодно. И я видел, как живут свободные люди. Я видел это всю жизнь! Я к этому привык. Даже когда Польша была в социалистическом лагере, там были лавочки, где, пусть дорого, но можно было купить сигареты «Мальборо». Я думал, неужели у нас когда-нибудь наступит время, когда я смогу на заработанные деньги купить то, что я доставал в ресторанах у официантов (а они перекупали эти сигареты у иностранцев). Купить блок «Мальборо» в то время было большой удачей. Эти сигареты просто замечательные относительно наших. Я курю, вот уже 60 лет курю.
      Я всю жизнь врал за границей, потому что боялся чекистов, которые всегда ездили с нами за границу как работники Министерства культуры. Всегда два человека. Все были как-то заняты! Кроме них. Они ходили и наблюдали. Иностранцы спрашивали: «Это у вас не из КГБ?».
      Когда приехал какой-то огромный ансамбль в Токио, те выпустили буклет. 250 человек приехали, каждый человек был там обозначен. И - маленький портретик. И написано: реквизитор, костюмерша, музыкант (скрипка). А в конце - четыре человека - лейтенант КГБ, лейтенант КГБ, лейтенант КГБ...
     Но люди были разные. С нами бывали ребята из КГБ, которые помогали электрикам, таскали фонари, что-то делали. И как-то они не вызывали антипатии. Хотя коллектив боялся их всегда так или иначе, потому что следили они за нами. Чтобы мы не дай Бог не пошли куда-нибудь в гости, в ресторан, к иностранцам.
      Однажды один со мной подружился, хороший парень был. Мы с ним много раз бывали за границей. Однажды в Испании, в Мадриде, на площади Пласо де Торрес, т.е. Площади быков, мы сидели на парапете у фонтана, и он мне сказал: «Старик, ты знаешь, я как-то взял твое досье. Это, как двухтомник из Советской Энциклопедии. Я пошел к генералу. Сказал, что Гердт - нормальный человек, хороший артист. Он наш, он советский человек, он патриот». Генерал и говорит: «Ну ладно, сожги и напиши объективку». Два кирпича томов он сжег. Оставил один листочек: родился, женился, был в таких-то странах. И все. Такие парни тоже были. Разные люди.
      Так что, при какой власти жить – я знаю. Я видел, как живут актеры там, и как я жил. Я знаю, как я хочу жить – при правительстве грамотном, профессиональном, президенте порядочном, умном, держащемся с достоинством. Президент вообще – это, знаете, должно быть как королева в Англии, а решать должен парламент, правительство профессиональное. Я ужасно хочу, чтобы так было.
      — Зиновий Ефимович, последнее время все более популярной в обществе становится идея возвращения России к монархии, конституционной монархии. Ваше мнение на этот счет?
      — Монархия под знаком православия? Россия всегда была многонациональным государством. Чуваши, татары, другие… И были какие-то насмешки. А я не могу жить без Татарстана. Там у меня живут два племянника – доктора наук. Почему они не должны быть в составе России? Просвещенная монархия? А если это будет на монорелигиозном начале, ничего не получится.
      — Почему Вы решили, что Россия будет монорелигиозная страна?
      — Ну, как хотите. Таких декорированных королей, как в Англии, мы не вынесем, мы не умеем поклоняться декорации. Просвещенный монарх в Англии ничего не решает, решает парламент. И это замечательно. Англичане обожают королеву. Консерватизм – это замечательное свойство народа, традиции – это замечательно. А мы потеряли традиции! Если Коммунистическая партия России будет опираться на такие экстремистские объединения, как «Трудовая Россия», - кому это нужно? Анпилов сказал, что ему, как русскому человеку, неприятно, противно, когда в эфире Зиновий Гердт.
      — Он так сказал?
      — Да. Он сказал, что если ему после выборов поручат телевидение (он уже соскучился по журналистике), он пойдет, чтобы очистить телевидение от евреев. Ведь неприятно видеть русскому человеку эти лица – Зиновия Гердта, Валентина Гафта и других.
      Понимаете, в чем дело, я хромаю уже 53 года. Я не стесняюсь своей хромоты. Народ, публика привыкли, что я такой. Я пролил кровь за Россию, за СССР, за Родину в борьбе с фашизмом. Если у Ампилова есть боевики и кто-нибудь замахнется на меня, то это не такая плохая смерть – умереть в борьбе с русским фашизмом. Вы понимаете, о чем я говорю? Это неплохая участь – погибнуть в борьбе с фашизмом. У нас есть фашисты. Баркашовцы – чистые фашисты. Националисты. Что может быть страшнее? Противостоять им может только презрение общества, которое нужно еще научить этому презрению.
      — Но ведь их так мало – экстремистов?
      — Да, их мало. Но они есть. И их с каждым днем становится все больше.
      — Зиновий Ефимович, мне кажется, что у государства нет интереса к своей молодежи.
      — Я думаю, что упущение государством молодежи - это одна из коренных ошибок власти. Как можно не учитывать то, что называется тинэйджерами? Главное - их уберечь, сформировать из них людей. Законопослушных и человеколюбивых. Больше ничего не нужно. Человеколюбие, умиление человеком.
      Вы знаете, я очень много вижу молящихся в храмах людей. Вы посмотрите на лица молодые. Там они какие-то светлые и добрые. Старушки, которые всю жизнь – и при советской власти – ходили в церковь, так вот, их лица (это очень интересно) мстительные: вот я–то спасусь, а вы – нет! Она не столько себя хочет спасти, сколько чтоб те, другие не спаслись. Это же страшная вещь – зависть человеческая! Ненависть на челе. Откуда у тебя такая ненависть? Что ты ненавидишь? Я ненавижу фашистов.
      Сейчас так много молодежных группировок музыкальной и иной направленности, которые враждуют между собой. Нельзя запретить разные организации, но путем общения по одному откалывать от этих группировок и «прикалывать» к доброму, хорошему.
      Вы знаете, звали к покаянию коммунистическую партию. Если бы она покаялась! Покаялась в том, что были неправы, заблуждались, простите нас. Кто может поднять руку на человека, который просит прощения? Но ведь мы воспитаны так, что прощения не просим. Как будто зазорно попросить прощения! Ведь это сладкое чувство! Ведь я засыпаю с чувством вины за все, что происходит в России, с чувством, что чего-то не сделал, кого-то не обратил к добру.
      Понимаете, на склоне лет появляется то, что называется «подведение итогов». Я подвожу итоги своей жизни. Я ничего не делал против людей, против народа, против Родины, если говорить громко и патетически. Россия – это Родина моя. И ни какому Анпилову не удастся меня отсюда сковырнуть. Я могу остаться без этой дачи, но это ничего не значит, это просто быт. Родина - в сердце, в душе.
      Я семьдесят шесть раз выезжал в «большую заграницу». Из них раз пятьдесят выезжал я женой. Мог бы я остаться? Что мне стоило? Но представить себе не могу жизнь без матерщины даже нашей. Не могу без этой блевотины жить. Без тех страшных вещей, которые у нас происходят. Это мои вещи. Это в моей семье происходит.
      Пушкин потрясающе сказал: «Я ненавижу многие установления в России, но еще больше ненавижу, когда это чувство разделяет со мной англичанин». Это я могу ругать, это мое, а ты, иностранец, не смей!

*Зиновий Ефимович Гердт (21 сентября 1916 — 18 ноября 1996, Москва) —
советский и российский актёр театра и кино, народный артист СССР.