МИЛЛА СИНИЯРВИ (ФИНЛЯНДИЯ) lkoudelia@mail.ru И КОМУ ЭТО МЕШАЛО? РАССКАЗ

.

.

        Пели вот такие песни про Абрама и "куррочку" без злобы. Сейчас размышляю, почему евреи были объектом особого внимания русского населения? Наверное, отличались своим бытом и мировоззрением. Например, в этом отрывке явно показан "положительный" образ еврейской женщины, которая все несет в дом родному мужу. В нашей семье мама пыталась всячески доказать независимость, зачастую унижая и оскорбляя отца.

        Мои молодые родители все время работали, бабушка с дедушкой жили далеко. Я слонялась после школы по еврейским семьям: там было уютно, кормили и помогали делать уроки. Бабушка Наташи Плющай - интеллигентная, в очках и длинном сером платье - накрывала на стол в гостиной, а не в кухне, как у нас. Я смирно сидела на диване, покрытом белым чехлом, накрахмаленным и ломким, боялась дотронуться до слоников на резных полочках у самой моей головы. Спинка дивана была отделана резьбой по дереву и украшена миниатюрными полочками. Бабушка строго и печально делала Наташе замечания на непонятном языке, за что я недолюбливала подругу: какая-то скрытная, да и вообще, я у нее только обедаю. Смеялась, когда бабушка провожала нас в лифте до первого этажа. "Вот ведь отсталость!", - думала про себя, и тянула Наташу к солдатским баням, подсматривать. 

        Блуждая по городу, натыкалась на спешащего в музыкальную школу Сашу Исайчика. Провожала до дверей музыкалки, потому что несла его огромную черную папку с нотами. Однажды специально ее уронила, чтобы проверить содержимое. Среди линованных тетрадей с нотными знаками не было ничего особенного, на этом - мое тимуровство закончилось. 

        Саша был намного ниже меня, худее, но с крупными чертами лица. Он был моим соперником по успеваемости. Я училась хорошо из упрямства, а он просто должен был быть вундеркиндом. Однажды после боя на линейках с Андрюшкой Васильчиковым я высасывала кровь из ссадин на своих руках и сопела от обиды. Саша подошел и сказал очень доверительно: "У тебя симпатичный нос, такой же маленький, как у меня!"

        Моя еврейская свекровь раздражала своим натурализмом, каким-то сладострастным отношением к жизни. Если мы ели пельмени, она, картинно кладя в рот самый большой пельмень, растопыривала ноги, косила хитрым глазом и приговаривала: подожду, когда первый выйдет... Только прочитав у Бабеля, как баба напекла оладьев и герои натрескались, как кабаны, аж газ пущали, я оценила одесский юмор свекрови. Разводясь с ее спившимся сыном, я сказала: "Забирайте назад ваше сокровище!" И получила достойный отпор: "Милочка, я давала тебе умного и здорового, а ты что возвращаешь?"

        Первой любовью тоже был еврей, правда, деклассированный. Он покупал у моряков заграничные пластинки, перепродавал, наркоманил, короче, загнивал в своё удовольствие. При подозрительных звуках на лестничной площадке - опять облава! - бросался к балкону и сигал со второго этажа, петляя зайцем дворами к речке Вонючке, черте оседлости Владивостока. За ней была тайга с багульником и складами боеприпасов. Любовь зла... да и где он теперь? В раю - это уж навряд ли... 

        Другой еврей, сосед из квартиры напротив, Генка Болюх, поступил в ДВИМУ, носил форму и соблазнял тёток третьей молодости. Особенно его любила барменша Люська, работавшая в единственном на весь город пивбаре-подземелье. Когда у нас были учения по гражданской обороне и все классы организованно ходили по свистку в бар, мне удалось рассмотреть генкину любовь.
        Крашеная блондинка с напудренными одутловатыми щеками маялась похмельем. Из-за китайской угрозы и огромного количества детей в зале, превратившемся в бомбоубежище, ей всё не представлялся случай пропустить рюмку-другую незаметно. Она тосковала по далёкому курсанту, мучалась от воя сирены воздушной тревоги и с безнадежностью пялилась на училок, стоявших на стреме у каждого стола. В её глазах загнанного зверя без труда читалось пожелание взлететь к такой-то матери всему миру вместе с нами, школьниками, и китайцами, и американцами, из-за которых нормальному человеку не опохмелиться.

        Впрочем, тогда я была занята реальными делами: бегали с подружкой в кинотеатр "Искру", ели эскимо в осеннюю стужу, слабо ворочая онемевшими языками. Не сгибаясь, шли по продуваемому океанским ветром проспекту Столетия и не думали, что безответственная мечта алкоголички сбудется, и город в самое, что ни на есть мирное время, затрясет от мощной канонады артиллерийского обстрела. Освещая багровыми сполохами сопки на многие километры вокруг, будут взрываться те самые, находящиеся за чертой, склады с боеприпасами. Бомжиха Люся будет скалиться в беззубой ухмылке, вспоминая еврея Генку, которого в его Израиле прямо в автобусе разорвёт заряд палестинской шахидки. 

        ...И все-таки одного еврея-земляка я встретила на российско-финской границе. Он пересекал ее в автобусе, выделяясь в толпе челноков, русских жен и редких туристов задумчивым видом. Разговорились. Оказалось, что Боря за всю жизнь никуда не съездил, ухаживая за парализованной мамой. И вот сбылась его мечта: совершить путешествие от границы с Китаем до границы с Финляндией. Он говорил очень тихо, чтобы никто не посмеялся: "Только подумай, через всю страну, и все время на запад..." 

Мне захотелось обнять его, как самого родного, ведь мы из одного города.

НАПИСАТЬ АВТОРУ: lkoudelia@mail.ru

Опубликовано в журнале "WWWoman" - http://newwoman.ru 05.12.03

МИЛЛА СИНИЯРВИ. ВСЕ ПУБЛИКАЦИИ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ:
Альбина Паблишер
И кому это мешало?
Седьмое ноября
Женщина-дорога
На обочине... (о русской женщине)
Эх, туманы, туманы...
Две недели без Ольги (Финский дневник)
..Эротические рассказы: 
В колхозе
Как я выбирала боди
Эммануэль по-советски

ВСЕ ПИСЬМА РУССКИХ ЖЕН ИЗ-ЗА РУБЕЖА

ПИСЬМА В КЛУБ ОДИНОЧЕСТВА

ПИСЬМА В СЛУЖБУ ДОВЕРИЯ

ГОРОСКОП НА НЕДЕЛЮ