27.04.03

Православная Пасха, почитала Ольгин сайт и приподнялась на цыпочки, чтобы прокрасться и услышать, как растет трава.

Забывать о весне,
Знаю, дольше не может
Ни один цветок!
День еще дотяну,
Ожидая спокойно.

Сайгё 

   * * *
Ночью курила под столетней елкой. Кот Философ наблюдал, как выпускаю кольца дыма. В сыром воздухе они быстро исчезали, но он продолжал пристально следить за моим ртом. Вдруг по деревянному настилу: топ-топ, маленькое движущееся в нашу сторону пятно. Первая мысль - крыса! Но он пришел ко мне сам, совсем не колючий, с глазками-пуговицами, и ножки показал. 
О ужас! Вступаю в контакт с ежами.

28.04.03 

Днем, во время обеда, в финской учительской. О чем они говорят? Опостылели! Ненавижу их язык, лицемерие. Я пишу по-русски, потому что не могу говорить на родном языке. Я самовыражаюсь подпольно, потому что наяву мне нет здесь места. Сегодня у меня плохое настроение.

Бананы я посадил.
О, молодой побег тростника,
Впервые тебе я не рад!

Басё
 

28.04.03.

Вечер. Я хорошо отношусь к финнам. Даже написала в страдательном стиле, то есть в лирическом, о судьбе финской  женщины.

Невольно душе мила
Обветшалая эта застреха.
Рядом слива цветет.
Я понял сердце того, 
Кто раньше жил в этом доме.

Сайгё

РУССКОЕ ПИСЬМО

Мы подъехали к старинному финскому хутору.  Желтело ржаное поле, раскачивались огромные сосны. Столетние роскошные ели охраняли избушку. Она была совсем обветшалой. Обыкновенная охра превратилась в  бордовый оттенок, неухоженная  крыша в нагромождениях  доисторического мха и остатков черепицы. Лужайка была полна листвы, которая не убиралась годами. Ветки древнего крыжовника опустились до земли, образуя непролазные заросли  побегов. Престарелые рябины уставились на нас вопросительно. Здесь жила Кайса. Она умерла в жаркий июльский полдень, старое сердце не вынесло зноя и духоты.

От Кайсы остались толстые альбомы с фотографиями и сотни поздравительных открыток, черная лаковая сумочка, изящное портмоне с мелочью, страховые и банковские карточки, рецепты, тонкие кольца, часики, золотая цепочка. Длинные белые волосы запутались в ней, и я не рискнула  прикасаться, осторожно положив назад, в сумку.

Покойница не имела семьи, ее имущество перешло к нам, близким родственникам. Среди прочего был и обычный полиэтиленовый пакет, завязанный узлом. Мне пришлось его открыть. Там были кожаные туфли без каблука, черные атласные чулки, шелковые панталоны, комбинация с кружевами, корсет телесного цвета с многочисленными крючками и кнопками, легкая шерстяная юбка и вязаная кофта. Вещи были в идеальном порядке. Кайса воспользовалась ими один раз, когда отправлялась в госпиталь. 

Размышляя о владелице этого добра, я примерила ажурную морского цвета кофточку. Опустила руки в карманы, и вдруг обнаружила аккуратно сложенную плотную бумагу. Велико же было мое изумление, когда увидела русские буквы! Они прекрасно были видны, хотя бумага пожелтела и протерлась на местах сгибов. Ясный почерк, химический карандаш и запах любимых духов Кайсы - вот что я обнаружила при тщательном исследовании этого клочка старой  бумаги. От прочтения первых строк мое сердце застучало. Боже!

24 июля 1944 года

Драгоценная  хозяюшка, чужестранная любовь и жена моя!

Когда Вы проснетесь, меня уже не будет в этом доме, приютившем и согревшем несчастного пленника. Я успел сорвать для Вас полевые цветы, они еще хранят капли росы и моих слез. Я должен уйти, счастье мое, чтобы не причинить Вам зла и не отплатить черной неблагодарностью за Ваши гостеприимство и подаренную любовь. 

Оставляю Вам 20 марок. Это все, что я смог заработать на сенокосе у Пекки. 

Целую  Ваши руки, прощайте!

Ваш русский постоялец.

приписка на полях: 
знаю, что Вы не прочтете это, ну что же - молитесь за меня! Дай Бог, встретимся на том свете и поговорим на каком-нибудь общем языке.

Поплакав от души, я вспомнила, что Кайса иногда смотрела на меня как-то странно, как будто с мольбой или вопросом. Но наши визиты в дом престарелых, где она жила последние несколько лет, были такими спешными и формальными. Они были всегда по пути на дачу, которую Кайса оставила нам. Мы отказывались от кофе, сваренного для нас, ссылаясь на различные причины. В день ее именин   привозили  красиво упакованные васильки, незабудки и ромашки. Кайса не любила "благородных" цветов. После быстрой светской беседы мчались дальше. А она подолгу сидела в холле, качаясь в кресле и грустно глядя  нам вслед. 

Я впервые присутствовала на лютеранских похоронах, когда провожали Кайсу в последний путь. Белый гроб был закрыт. Пастор читал псалмы. Звучал орган, дети пели об ангелах, которые уже ждут Кайсу. Сидящие на широких скамьях тоже пели, уткнувшись в розданные книжки с текстами. Чинно и торжественно возлагались венки на помост, где стоял гроб. Когда  дошла очередь до нас, я нащупала плотную бумагу в кармане, шмыгнула заложенным носом и пошла самой последней. Тихо, чтобы никто не видел, я вложила письмо в наш венок полевых цветов, украшенный синими и черными лентами.
__________________________________________

29.04.03

Утром съездила на работу, сразу - к компу. От Ольги - светлые и ясные инструкции, от друга ободряющие несколько строк. Как я зависима от них! Особенно здесь, где нет подлинного и трезвого общения. Финны раскрываются,  выпив несколько литров пива. 

Финская школа отличается от русской гуманной философией, бесплатным питанием и учебниками на глянцевой бумаге. Но микроклимат тот же: учителя прячутся по классам, администрация тусуется поближе к директору, который разрывается на части. 

Чем я здесь занимаюсь? Даю уроки русского детям, вывезенным из России. Они напоминают вырванные сорняки или оранжерейные растения на льняном поле финской школы. Некоторые приживаются довольно быстро. Это в основном орхидеи, за которыми продолжают следить заботливые мамы. А сорняков жалко. По-разному складываются их судьбы

Совсем легла на землю,
Но неизбежно зацветет
Больная хризантема.

Басё

   * * *

УРОКИ РУССКОГО

Приграничный город  в  Финляндии. Неистребимая вонь от местного завода. Улицы пестрят бутиками с русскими названиями: МЕХА, КОМИССИОННЫЙ МАГАЗИН, СОЛЯРИЙ И НИЖНЕЕ БЕЛЬЕ. ЦЕНЫ СНИЖЕНЫ. Русские туристы сразу бросаются в глаза блаженными улыбками пенсионеров - ну и живут же!, отглаженными брюками представителей среднего класса, и тем, что все, независимо от сословия, переходят дорогу на красный  свет! 

В туалете Макдональдса горел синий свет. Русская девушка с глазами инопланетянки столкнулась со мной в дверях. Потом я увидела ее в зале за столиком с парнем в спортивной куртке. Он повернулся, бледное лицо с незрячим взглядом  показалось знакомым. Саша! Парень отвернулся, как будто не узнав меня. Не захотел разговаривать или уже не способен?

…На вымерших улицах  южной  Финляндии раздавалась русская брань. Женское отчаянное "Нет, не получишь!" перебивало  голосистое  детское "Ах ты, ...!" Я следила за этой парочкой. Она, загорелая и длинноногая, в белых шортах, продолжала энергично сопротивляться. Бритоголовый пацан лет десяти прыгал, как обезьяна, пытаясь вырвать кошелек. Так я познакомилась с Эльвирой и ее сыном Сашей.

Саша прекрасно говорил по-фински, он работал в России гидом для водка-туристов. На практике он водил их по притонам, предлагая наш товар. Он содержал семью и рано стал мужчиной. Когда маму уволили, он сказал: хватит бомжевать, поехали в Чухляшку. Нашел подходящую кандидатуру, не очень пьющего, и выдал Эльвиру  замуж. 

Финские учителя отказались от Саши. Все знали, что он наркоман. А я была рада любой работе. Так мы стали беседовать при дневном свете. 

Он был очень беспокоен и плаксив. Однажды у нас был урок в день его рождения. Мама уехала в Россию, отчим сослался на занятость, и ребенок был абсолютно один. Сначала я хотела купить ему что-нибудь, потом решила, что лучше дать деньги, но потом вспомнила, с кем имею дело. Тогда стала экспериментировать. Дала тему сочинения "Дом". Написала сама так:

Что такое дом? Деревянная изба на берегу озера? Бревенчатые стены, солнечные зайчики на половицах, пироги с черникой или свежесваренное варенье из дикой малины? Обида на маму за полученную оплеуху - сколько раз говорить, не ешь варенье, это на зиму! Какая жизнь в доме без мелочных обид и ссор? Ведь мы вместе, еще не пришло время уходить из дома.

Прочитала, Саша скептически выслушал и сказал, что он вырос в городе, и какая разница, из какой малины варят варенье. Все один черт. И мамаша его в жизни ничего не варила, и дубасил он сам ее, если напьется. И вообще, что за левый базар. Если мне платят за него, так давай учи!

Поняла, что с литературой туго у нас обоих. Дала листок и карандаши, давай рисуй! Сама изобразила подобие портрета. Он сказал, даже этого я не умею, и показал свой рисунок. Я ахнула! На меня смотрел Сашин отчим, типичный финн с круглым животом и детскими чертами лица. Оказывается, Саша подолгу наблюдал за работой уличных художников в России. 

Он рисовал на каждом моем уроке. Я сочиняла тексты-комментарии. Мы смеялись и даже стали планировать создать свою газету. Придумали название "Застранка", за страной значит. Он мне рассказывал про женские судьбы, повидал-то он больше моего! Я и не пыталась стать его учительницей, или что называется "согреть материнским теплом", мне было достаточно, что он не употреблял наркотиков хотя бы в этот день. 

Однажды он не пришел на урок. Я получила текстовое сообщение на трубку: "извини, сегодня не могу". В другой раз он позвонил. Сначала детским голосом что-то плел про врача, потом заплакал и так обреченно сказал: "ну вот и все..."

Эльвира рассказала, что нашла у него в кармане запачканный в крови шприц, и что Саша болен неизлечимой болезнью. Потом они вместе пропали из нашего местечка. Одноклассникам Саши я говорила, что он уехал в большой город, о котором так мечтал.

А ведь он написал все-таки сочинение. Вот оно.

"Уехать куда-нибудь, бежать! Это выход, мое спасение. Я хочу в большой город, где много огней и моряков. Где стоят корабли с флагами всех стран. Хочу отправиться в кругосветное путешествие, потому что в дороге нет места ядовитым мыслям. Чтобы у меня не было телефона, чтобы меня не нашли. Хочу попасть на остров, где есть одна избушка. Чтобы в ней была русская печь с горячими пирогами и свежее варенье из малины. Просто малины. И чтобы мама не ругалась, и чтоб она была счастлива. Вот и все."
 

30.04.03

Я на вокзале. Жду автобус на восток. Здание в стиле модерн - много стекла и металла. Сижу на алюминиевом стуле, пишу на таком  же столе. Сталь, поезда, электронные табло и тишина. Финский вокзал - идеальное место сосредоточиться. Никто не обращает внимания на меня, мне не надо следить за своим багажом. Расслабленность – моя, и их - порядок.

Дорогу переменю,
Что прошлой весной пометил
В глубинах гор Ёсино! 
С неведомой мне стороны
Взгляну на цветущие вишни.

Сайгё

КАК ВЕНЕРА ВСТУПИЛА В  АНОМАЛЬНУЮ СВЯЗЬ

Меня назвали Венерой. Не помню родителей, росла у бабки. Была круглой и крупной. Из дома ушла лет в 15. Уехала в город, была лимитчицей. Взяли уборщицей, а на самом деле работала по вызовам. Числилась в общаге, комендантша меня любила, называла колобком. Иногда кормила и все ворчала: "Ну когда одумаешься, замуж выйдешь, детей тебе рожать, а ты все по наклонной плоскости".
 

У меня был кореш, фарцевал на Невском. Он и познакомил меня с финским дедушкой. В гостинице "Москва" этот турмалай сделал предложение. Уехала сразу, как паспорт получила. Жили в лесу, на хуторе. Я полола клубнику, потом собирала, а он сам ездил продавать. Однажды дедуля заболел, а клубники полно, пришлось мне ехать на базар. Там я познакомилась с одной русской учительницей, которая рассказала, как от этого хрыча удрать. 

И стала я второй раз колобком, только теперь от дедки ушла. Жила вначале в доме для всяких жертв домашнего насилия, потом поступила учиться и переехала в студенческое общежитие. В школе у нас были компьютеры, и я научилась пользоваться интернетом. Да так подсела, что прямо заболела им. Тоже решила попробовать устроить свою личную жизнь. Дала свою объяву с фоткой. Написала, что хочу познакомиться с молодым мужчиной, желательно из Америки, имею намерение рожать много детей. 

Ответили. Я выбрала того, кого лучше всех понимала по-английски. Правда, писал он про всякие диковины, про жаркий климат, что торчит все свободное время  в  личном  бассейне. У них там полно акул в море. Долго мы с ним переписывались, а фото свое он не присылает. Думаю, вдруг негр или баба какая! Я-то сама старалась, учила английский, все вечера у компа проводила. Остановилась в  женском развитии, даже на дискотеки не  вылазила.

Стал спрашивать про мою семью. Он генекалогией или генеалогией, я слово не помню, занимается, то есть по простому в архивах рыщет. Я и сочинила ему историю про своих родителей. Что были они летчиками и погибли оба при испытаниях. Что не бедная я, владею домом в деревне с бабкой и коровой. Он так заинтересовался! Напиши, говорит, песни русские народные, какие по праздникам у вас поют. Стала я напрягаться, кроме пионерских речевок ничего не помню. Пришлось вспомнить, как в школу ходила, с кем дружила и о чем тогда базар вели. 

И распелась я . А он все больше и больше хочет. Требует, чтоб одноклассников описала, в какие игры играли, как развлекались. И нашло на меня что-то. Вспомнила всех ребят, имена и лица. И Сережку Васильева, как он меня домой провожал, как по башке ранцем огрел, заигрывал, значит. А главное, эту тропинку к дому вспомнила, с каждым поворотом, со старым  деревом, оврагом и перелеском. 

Даже забыла про первоначальные свои планы. Не до того стало! Сны какие-то пошли, мама приснилась. Как учит меня ходить по избе нашей, как половицы скрипят. Как говорит она мне: "Иди, дочь, вперед, не бойся! Да прямо держись, вот так..."  И заметила я, что чудеса со мной и наяву происходят. Что-то люди ко мне иначе относиться стали, улыбаются. 

А он, американец-то, пишет про какие-то вишневые цветы, на которые нужно смотреть по-особому, разворачивая их, что ли. Такие слова он мне рассказал, что жизнь захотелось изменить и самой стать лучше, что ли. Но потом он исчез. И моя аномальная связь кончилась. Я так и не поняла, кто он был и чего от меня, Венеры, ему надо было?

Вы не поверите, я  уехала из Финляндии. Все говорят, ну и дура, мало горя хлебнула что ли. А я так думаю, надо жить, где родился, учился и так далее. Я  ж там по улицам ходила, шишки себе набивала, любила и ненавидела. И мамка с папаней там похоронены. К ним одна бабка на кладбище ходит. А если и она помрет?

1.05.03 
Питер

Проснулась в другой стране, в другом доме. Говорят на другом языке.
Здесь трудно заставить себя писать, потому что среда суперактивна, концентрат жизни прямо. Талантливое телевидение, агрессивная реклама по радио и… голоса! Русские голоса с изменчивой интонацией, лица с подвижной мимикой, все вживую и прямо сейчас. Как мне не хватает этого в мрачной запрограммированной, застегнутой по уши, Скандинавии! 

Но на улицах Питера  автоматически включается механизм самозащиты, ненужный там. Здесь, зайдя в лифт, сразу сгруппировалась по привычке. Помню еще те маньячные времена, когда детей учили: держи палец на кнопке "стоп", тогда никто не войдет при спуске лифта. 
 

2.05.03

Стоит прекрасная питерская погода: дождь и ветер. Погуляв по Каменному острову, налюбовавшись трущобами и двориками-колодцами, домой, к телевизору. Первомайские концерты и американские «кины» по  всем каналам. Почему-то задумалась: какого мужчину я хочу? Такого, что и почти все сегодняшние русские дамы, независимо от возраста, то есть состоятельного, выбившегося в люди. Новая Россия диктует этот отбор. Старые понятия "чтобы понимал, чтобы любил, был порядочным" звучат несвоевременно.

Или это сущность женщины - продать себя? Представила президента Финляндии, умную и демократичную, не очень женственную, но бесконечно обаятельную. Она добилась всего сама, как многие образованные женщины Скандинавии. Хотела бы она быть содержанкой, ну хоть по выходным? Уверена, что да! Кому бы она отдавалась за деньги? Наверное, русскому спившемуся художнику, чтобы почувствовать себя в начале обычного женского пути, чтобы пройти все круги адского счастья. 

   * * *

Мои легкомысленные подруги говорят о себе с иронией. Они ищут, пробуют и очень любят жизнь. Они беспокойны, и куда плывут, не знают.

Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?

Басе
 

ВОТ ЧТО МНЕ РАССКАЗАЛА  ЖЕНЩИНА-ЭКСКУРСОВОД

Тысячу раз проезжала это место, и ни разу мое сердце не шевельнулось в предчувствии. Оказывается, вот где оно, мое пристанище. Но по порядку.

Выбежала на дорогу, автобус уже ждал. Как легко по утрам весной! Дети болтали и поедали продовольственные запасы через десять минут после отправления. У них экскурсия на целый день, я сопровождаю группу. Работаю гидом в небольшом финском городе уже несколько лет. Веду экскурсии на русском и английском. Сейчас по дороге в центр мы заедем на старую железную дорогу, там открылся новый туристический объект.

Молодой мужчина в рабочем комбинезоне без рукавов вышел навстречу. Во дворе был разведен костер. Под его веселый треск  мы слушали, как этот предприниматель взял в аренду у города участок старой железной дороги, восстановил строения и открыл свой бизнес. Он - свободный художник, занимается литьем по металлу, у него большая мастерская и старинный подвал, служащий  выставочным  залом. 
Его звали Сеппо Ахонен, не женат и очень симпатичен. 

Главной достопримечательностью была отремонтированная и выкрашенная ярко-красной краской дрезина. Она без мотора, больших размеров, и по ней можно  катить вперед, к городу, несколько километров. Школьники сразу накинулись на нее, толкая друг друга. Дети пыхтели, работая руками и ногами, спорили, как далеко можно удрать и стоит ли вообще возвращаться.

Призывая к порядку, собирала рассыпавшийся народ по необъятной территории вдоль насыпей. Наконец угомонились и приблизились к мастерской. Вбежали раскрасневшиеся, возбужденные и вдруг замерли. Тут совершалось новое действо. Большая кузнецкая печь дышала жаром, раскаленные угли притягивали взор, как магниты. Мощные удары по красному и живому железу. Я вспомнила про древний обряд -  прижигание железом. Шаман выполнял роль обычного кузнеца, используя магию огня. Так язычники лечили раны и поклонялись своим идолам.

Я не могла оторваться взглядом от рук кузнеца. Они были голые по плечи и  напряженные. Сквозь тонкую кожу пульсировали вены, натянутые как веревки. Мужчина играл мускулами и смеялся белозубым ртом. Он работал легко и уверенно, наслаждаясь своим искусством и позерством перед нами. Я стояла, как завороженная, потому что поняла, для кого это представление. Это был акт, ритуал - со своей прелюдией и развитием. Я не могла уйти, ждала, что сейчас что-то произойдет, и я взорвусь. Искры летели по сторонам, плоть разгорячена до предела, вот-вот стрела сорвется с натянутой тетивы и пронзит меня в самое сердце. Кузнец не мог остановиться. Он был жарок и потен. Его слушался сам металл, я была покорена.

Конечно, после такого представления я стала увлекаться металлообработкой и самим кузнецом. Для его покорения ничего и не предпринимала особенного. Просто приехала вечером одна, с русским набором. Какой финн устоит от водки, сигарет и любви - все в полцены?

Вакула, так его окрестила, остался доволен. Сидели у гриля и пьянствовали. Я рассказывала, как попала в Финляндию, получив сначала сезонную работу по сбору клубники, тогда еще не нужно было платить за трудовую визу. Ездила по туристической раз в месяц. Выкрасилась в блондинку, замяукала по-фински и создала себе хорошую репутацию. Конечно, приходилось и нелегально подрабатывать в киоске, или убираться в частных домах. Главное, чтобы не вляпаться в историю, не украсть ничего и держать слово. Это меня и спасало. Потом договорилась с одним ”спонсором”, он положил в банк на мое имя приличную сумму, достаточную для поступления в местный институт. То есть само образование бесплатное, но власти требуют от иностранцев гарантии, что у них есть средства на существование. 

Я легко поступила на отделение маркетинга, обучение на английском и финском. Приходится много работать, нельзя  отказываться  ни от каких предложений, даже самых идиотских. Например, была дедом Морозом в Лапландии, побратимом их собственного козла (*joulupuki переводится как рождественский козел). Была медбратом (*медсестра - это другая профессия, здесь имеется в виду  младший медперсонал) -  в больницах, переводчицей и экскурсоводом.

Вакула, естественно, сразу клюнул на дармовщинку. И я стала работать на него. Возила туристов. В рекламе написала, что они познакомятся с уникальным музеем железнодорожного транспорта и авторским ателье талантливейшего европейского художника. Русские приезжали, на дрезине катались, но уникальные  произведения из металла и гранита почему-то не покупали. Говорили, своих арматур с булыжниками хватает. Не дорос наш народ до скандинавского авангарда!

Зато свой бизнес туристы не забывали. Запрудили наш городок питерским пивом, поддельным грузинским вином и не настоящим мальборо. На водку и женщин жалоб не было. Правда, мой Вакула загрустил и спросил как-то: есть ли в России что-нибудь подлинное? Выразив удивление, я показала пальцем на себя. Он махнул рукой и принялся за прежнее, то есть кувалду и дрезину. 

Я хотела его развеселить, внести в трудовые будни немного праздника. Купила китайских ракет и на Новый год - надо же отметить! - подбросила в его домну. Так он на своем паровозе так рванул, думала, что и не увижу. Не разговаривал со мной недели две и вообще охладел к совместной работе. Сделала вывод, что и юмора нашего не понимают.

Заскучала я, проснулась во мне опять эта охота к перемене мест. Поняла, что ихнего института никогда не кончу, да и зачем он  мне, женщине привлекательной, хотя и крашеной? А главное, климат здесь убийственный. Зимой метет, все с лопатами на стреме, а летом трава, как чернобыльская, растет бешеными темпами. Народ в едином порыве с газонокосилками. Ходят туда-сюда, сейчас лопнут от важности. 

И вообще совсем ополярилась. Зима и лето, темнота и свет - все дозированно, а северных, то есть за вредность, не платят! Депрессия у меня завелась, я перестала делать юмор своим мужчинам, как раньше. Да и где они? Вместо многих - один, вместо цветов - сплошная  тундра, а я так люблю георгины! Все стало или вертикальным, или безобразно валяющимся, как у моего Вакулы. Я возненавидела эти ядовитые цвета севера: синий, малиновый и белый. Захотелось другой палитры, в крапинку или горошек, а лучше в полоску. Как на галстуках московских мужчин. 

Шли полярные сияния черными тучами. К дождю опять.  Мы не говорили месяцами. Я стала превращаться в дерево или куст-ограду при кузнецкой  усадьбе. Сама как музейный экспонат. Скоро повесят на мне табличку ”руками не трогать!”

Это меня-то? Нет, я в Испанию хочу! Говорят, там всегда жарко и снега нет с газонокосилками, там пальмы растут. Вино красное, мужики поразговорчивее. Да и волосы не надо обесцвечивать, там все брюнеты. И купила я на последние зажатые северные путевку на корабль. Вокругсветный тур, ”Ни шагу назад” называется, с морем и нашими. Подальше от этих кузнецов с дрезинами.
 

4.05.03

Воскресенье. Уже дома. Было счастье  только вчера, когда домочадцы - дочка, собака и кот - прыгали на мне от радости. Сегодня опять хочется в дорогу.
Почему люди думают, что живут они если не вечно, то несколько жизней? Почему так прожигают одну единственную? 
Наши соседи просиживают все выходные на улице у гриля, будь снег или жара. Они не ездят никуда дальше 30 км. В лучшем случае, на караване летом на Юханус к ближайшему озеру, чтобы упиться до всех языческих чертей и с комарами уснуть в кровавых, то ли от драк, то ли от укусов, палатках. 
Я убегаю, когда здесь затяжные праздники. Это сплошная засада, все закрыто, пути отрезаны. От бытовухи спасает только японская мудрая поэзия да церковное пение по телевизору. Да кладбища всегда открыты!
 

5.05.03

Рабочий день начинается рано, в 7 утра. Зато и работают учреждения до 15, а магазины до 18 часов. Редкие супермаркеты открыты до 21 ч.
Пошла в бюро по трудоустройству, биржа труда по-нашему. Место паломничества всех несчастных и бездельников. Хочу проконсультироваться по поводу открытия своей фирмы. 
 

9.05.03

ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ

Муж собирается на похороны. Уже месяц назад умер от рака сосед. Я останусь с ребенком дома. Пекка приглашен. Прощание состоится  в субботу, в старинном лютеранском соборе. Его, кстати, спроектировал архитектор, живший в Петербурге. Надо быть в костюме и при галстуке. Пекка, ростом 1.95 и весом 130, имеет проблемы с гардеробом. Не в силу своих габаритов -  здесь полно крупных особей, а по деревенской причине. Он не вылазит в свет с тех пор, как закончил трудовую деятельность монтажника по торговому оборудованию. Даже в те времена, после очередной встряски начальства: ”надо прилично одеваться, пользоваться всегда дезодорантами, лучше одного товарного знака, чтобы клиенты чувствовали и узнавали нас за версту”, в лучшем случае он натягивал универсальную кожанку и всегда голубые джинсы. Это дождливое утро было посвящено инвентаризации парадных одеяний в нашем доме. По причине ”усадки” были отвергнуты несколько костюмов. Я ходила по пятам и приговаривала: ”Вырос, дорогой! Ничего, я отдам в Питер, бомжам все сгодится…” Наконец серые сатиновые брюки заслужили его доверие. Правда, на причинном месте что-то блестело. Вооружившись автомобильной щеткой, я стала яростно тереть это пятно. Пекка замер от восторга. 

Потом была извлечена рубашка цвета морской волны. Маловата, но под пиджак сойдет.
С последним вышла заминка. Пекка исчез в недрах нашего дома. Я следила за передвижениями его огромных лаковых ботинок, купленных вчера при распродаже. В них путешествовала наша трехлетняя дочка. Она загрузила их всем мелким домашним скарбом, оказавшимся без присмотра. Когда перед ней нарисовался папа, и ботинки были заброшены, я быстро извлекла поварешки, крышки и прочую утварь из похоронной обуви.

Наконец я увидела главное событие. Пекка шел на меня. Хитрые глаза пытались сохранить серьезность, рыжие патлы шевелились как  у Олега Попова. От важности Пекку распирало. Он напялил мой синий вязаный жакет, золотые пуговицы еле держались на круглом животе. Я не посмела выразить сожаление по поводу кончины моей рабочей одежды, купленной в годы службы экскурсоводом. Тогда профсоюз обязал нас приобрести униформу, и нам даже выдали значки к ней. 

И вот на моем неандертальце - фирменный во всех отношениях жакет. Завязанный английским узлом ярко-синий галстук с золотой бляшкой, сверкающий на правом борте значок ”GUIDE”.  Пекка, ты неотразим!

После примерок мы отправились в супермаркет за едой. Меня высадили из нашей красной Мазды и дали инструкции вместе с деньгами. Купить молока и мороженой рыбы. Пекка будет делать чухонский суп, ”чтобы все ели!”  Надо сказать, что Пекка страдает кулинарством также, как я графоманством. Он не читает моих произведений, потому что неграмотный. А я не ем его изысков, потому что и так толстая. 

Я купила овощей, восточных соусов, риса и оливкого масла. Уже собиралась на выход, но тут произошла встреча, вернее ”невстреча”.

Я узнала ее сразу. Слишком знакомое, почти родное лицо из многочисленных семейных альбомов, которые Пекка не удосужился ликвидировать. Его бывшая жена, покинувшая дорогого Пекку, когда он был в питерских  командировках. Ей было 42, и ушла она к какому-то ”городскому хахелю”,  однажды раскололся Пекка.

Украдкой рассматривала ее. Типичная финка, с химией и в очках, крашеная блондинка, флегма, лица напряжено и озабочено. Как будто решает мировые проблемы, выбирая лук! Хотела было удрать, чтобы избежать конфликта. Но вспомнила, что мне тоже нужен лук. И вот мы рядом, почти касаясь локтями, роемся в лотке. Я чувствую пронизывающий меня взгляд. Конечно, их общий сын показывал мои фото. Меня оценивают. Хорошо, что я хоть оделась сегодня прилично!

Вот подошел ее муж, спрашивает что-то. Я впиваюсь глазами. На кого променяла? Холодный взгляд, худощав, дорогой костюм работающего, брезгливость к луку и всем окружающим. Лицо без лица, маска.

В машине стала тискать моего живого медведя. ”Оторвали мишке лапу, все равно его не брошу, потому что он хороший!” - пела моя двуязычная дочь на заднем сиденье. Она, вылитая саамка. Но о ней расскажу позже. 
 

* * *

В ПЛЕНУ У СААМА

Тетя Галя ездила на работу на автобусе. Она обслуживала норгов, сверей и финнов. Был сплошной кайф, пока финны из-за своего кризиса не стали пасти наших. Умные братцы-кролики учили жить: «Пасиму нэ работа, нэ нато сута прыэхат, тавай-тавай тамой, Русиа!» А толмачки проводили политинформации. Мы типа ваши финские товарищи и не допустим, чтобы женщин так эксплуатировали. Поняла тетя Галя, что вытесняют проклятые капиталисты, борьба за рынок значит. Решила свое дело открыть, семейное предприятие на «вражеской» территории. Стала читать по интернету книги "Как выйти замуж за иностранца", навела справки у выученных соратниц по бизнесу. Сказали, что лучше по объявлению, если грамотного хочешь.

Выбрала страну знакомую, с готовыми контактами и привычным климатом. Все-таки уже в возрасте, не до америк! Ответил один, даже фото прислал. Невысокий такой, щупловатый, нос правда картошкой. Но глаза уж больно хитрющие, задумал, гад, провокацию! И прикид, главное, совсем странный. Шапка с рожками, цветастая такая, рубаха с полосками, сам при кушаке и в сапогах-мокасинах. Мама родная, прямо скоморох! Попричитала от горя, но что делать, все-таки иностранец. 

Списались, прислал приглашение на языке каком-то странном. В консульстве визу поставили, и вот уже в поезде, в купе - как дорогая, а не автобусная. Думала, на таможне опять шмонать будут. Но мужик в форме даже не глянул, потому как рядом другая, молодая сидела. Ну а после границы вздохнули облегченно, и побеседовали за жизнь, ведь тетя Галя два ящика пива везла. Водку с сигаретами местные разобрали по прибытии. 

А дальше не было долго вестей от тети Гали. Но вот письмо прислала. Пишет, что встретил ее хорошо. Рыбой мороженой кормил, как тюлениху на забой, много и щедро, значит. Говорит, у них там сплошное натуральное хозяйство, сам в магазин-то раз в год ездит. Угощал лосятиной с брусникой, хорошо идет под можжевеловку. И первой брачной ночью осталась довольна. Сам-то метр с кепкой, а силен!

Рассказала тетя Галя такую историю. Что утром велел одеться потеплее, сказал, к родственникам поедут, вроде как на смотрины. Вот мчатся они на собаках, в ушах звенит, в голове гудит, а вокруг - красота! "Среди хлебов спелых", - затянула по-зыкински, а он по-своему, по-собачьи улюлюкает. Хорошо им! Пишет, что больно понравился он тете Гале. Умелец такой, при руках. А природу как знает, ну прямо - Дерсу Узала наш.

Прибыли на место, стали карабкаться на сопку. Дух захватывает от красоты и просторов. Привел он ее к коряге замшелой, дереву поваленному во время бурелома. И, пишет тетя Галя: тут такое началось! 
Закрутился юлой Дерсу, как шаман. А потом, прикиньте, как завоет! Тетя Галя бедная не знала: назад ей бежать, к собачкам, или с горы этой чертовой бросаться. Вдруг разом успокоился, опустился на колени, стал дерево гладить, бормотать что-то, временами на тетю Галю пальцем тыча. 

Поднялся, как ни в чем не бывало, подвел ее к обрыву, стал окрестности комментировать. Говорит, там чум его, там пастбище, десяток оленей имеет, тут вот охотится. Лось, в основном, и птички разные. Рыбы полно, налима уважает. Из ягод морошка, брусника - как закуска. "А грибы-то дачники забирают?" - поинтересовалась тетя Галя. Он уставился, как его папа на красноармейца в тундре. Никого, говорит, здесь нет, кроме нас с тобой, да мамы покойницы, что в дерево превратилась. 

Тут уж тетя Галя, бедняга, завыла. Как же, без людей-то!

И больше не писала нам тетя Галя, прямо, как в воду,  канула. Слыхали мы от товарок, что в Финляндию ездят, что вышла она замуж за саама. Народ такой дикий, вроде наших чукчей. А чего? Ведь за иностранца же!

Сайт Миллы Синиярви

МИЛЛА СИНИЯРВИ:
Эх, туманы, туманы...
Как я выбирала боди
Эммануэль по-советски

ВСЕ ПИСЬМА РУССКИХ ЖЕН ИЗ-ЗА РУБЕЖА

ПИСЬМА В КЛУБ ОДИНОЧЕСТВА

ПИСЬМА В СЛУЖБУ ДОВЕРИЯ

ГОРОСКОП НА НЕДЕЛЮ