|
|
14.05.05
 Раиса
ЕЛАГИНА (САРАТОВ)
Yelagina@yandex.ru О себе: Когда-то я придумала вьючно-сумчато-ломовое существо среднего рода. И записала эту историю. И вообще я записывала множество разных историй - грустных, смешных, забавных, коротких, длинных… Если верить соционике, то в этой жизни я - Дон Кихот. Моя стихия - хаос, кризис, стресс. Я привожу их в состояние, пригодное для нормальной жизни, и тут же ухожу в другой хаос, другой кризис и другой стресс. Но в состоянии вечного стресса можно жить только тогда, когда у тебя есть свой особый мир: Семья, Ребенок, Любимый человек, Дом, Друзья, Работа и Увлечение. Мое увлечение - проза, тот параллельный мир, в который я ухожу, чтобы забыться, отдохнуть и вернуться. Вернуться - и снова убедиться, что и в этом хаосе, стрессе и кризисе всегда есть надежда, есть любовь, и есть будущее. ПЕРЕКРЕСТОК
СЕМИ ВЕТРОВ
Перекресток Светка не любила и всегда старалась пересечь его чуть ли не бегом. После короткого спринта обшарпанный подъезд был особенно мил и уютен, лифт не раздражал скрипом, а дверь родительской квартиры казалась близкой и любимой родней. Последние полгода Светка первым делом прокрадывалась в «детскую» и устраивалась за письменным столом, подпирая руками голову. Ей хотелось подумать. Конечно, все глупо. Очень глупо в тринадцать лет любить. Во-первых, рано, во-вторых – нельзя, в-третьих – бесполезно. Но мир так глуп, что только из одних глупостей состоит, и Светка любит глупо и безнадежно красавца грека Костантиниди. Светка – нескладный худощавый подросток с двумя куцыми косичками в пестрых бантиках, большим буратиночным ртом и неувядающими чертенятами рыжих веснушек на грустной мордашке. Костантиниди учится в Светкиной школе, в десятом классе. Учебный год подходит к концу, и ему предстоит окунуться в водоворот взрослой жизни. А пока он примерный ученик и замечательный спортсмен - Костантиниди занимается бегом с барьерами и на общешкольной олимпиаде, на любой беговой дистанции приходит первым, красиво и намного обходя своих соперников. Его бронзовая мускулистая фигура с точеным профилем словно спрыгнула с рисунка, украшающего древнюю амфору. Иногда Светке кажется, что поставь Костантиниди рядом с какой-нибудь греческой фреской, и древние эллины на ней тут же потеснятся, чтобы он мог вскочить на освободившееся место и вернуться к своим предкам. И уже не отличить, какому изображению минуло два тысячелетия, а кто присоединился к ним сию минуту. Предки Костантиниди из далекой Эллады перебрались в какой-то город-колонию на берегу Черного моря еще во времена скифов, Жаль, что простые люди не знают своей родословной – быть может в жилах Костантиниди течет кровь Александра Македонского или спартанского царя Леонида, а быть может какого-нибудь греческого философа, имя которого не сохранилось, но чье высказывание до сих пор содержит любой философский трактат мира. Но даже если среди его предков нет никаких знаменитостей, уже одно то, что он принадлежит народу, оставившему человечеству в наследство одну из самых изумительных культур, чарует Светкино воображение. Она бы рада присочинить себе в родословную каких-нибудь древних киевских князей или скандинавских викингов, но, увы – Светка честный ребенок, и потому ей представляются только затюканные лица крепостных. Костантиниди понятия не имеет, что в его школе учится такой человек – Светка; она же от этого еще больше страдает. Светка не понимает, что с ней происходит самое важное, что только может происходить в ее возрасте – она постигает науку чувств, у нее растет душа, меняя нежный пушок защищенного родителями детства на жесткое оперение взрослого человека. - Ты уже дома? – раздается над ухом неожиданный мамин голос. – А почему не обедаешь, не садишься за уроки? - Сейчас… - нехотя отвечает Светка. Будничность цепко держит ее в своих когтях, почти не оставляя времени ни для экскурсов в далекое прошлое человеческой цивилизации, ни для скромных фантазий о возможном будущем. По вечерам Светка частенько берет у соседей собаку – добермана-пинчера Борьку (на самом деле его зовут очень солидно: Бени-Ральф-Глостер фон Розенморгенталь четвертый) и выходит с ним на улицу – якобы выгуливать. Местные собачники собираются тут же на перекрестке между трамвайной остановкой и зданием интерната. Появление Борьки отмечается сдержано: - А, Света, привет… Гуляем?.. - Гуляем… - А Виктор Петрович где? - Отдыхает… - Ну-ну… У собачников свои проблемы: то мясные талоны - раньше на всех зарегистрированных собак хватало, а теперь – только для элиты; то прививки – «Слыхали, Мартынов своему Бою противочумную сделал, а там, на ветстанции, вакцина плохая оказалась, пес от нее и заболел. Вот и гадай теперь, колоть собаку от чумки или нет, авось пронесет, не знаешь, что безопасней…»; то выставки – «Представляешь, Любаша потащила свою Юнну на зональную, и ты б думал что? Большая золотая медаль! А наши мудрецы ее всерьез не принимали – мол не собаку у вас, а так…» – словом, вся та белиберда, что Светки никак не касается. Она помалкивает, спускает Борьку с поводка – пусть побегает, а сама стоит вроде бы и в кругу собачников, вроде бы и с ними – на деле же одна, со своими глупыми мыслями в голове. Собачники – люди тактичные, в чужие души с расспросами не лезут, и потому торчать на продуваемом всеми семью ветрами пятачке покойно. И окна Костантиниди приятно светят со своей околокрышной высоты – он живет в пятиэтажке рядом с «Восточным» баром, и иногда видно, как он подходит к подоконнику полить чахлый аспарагус или же задернуть штору. Но вот вечера светлеют – приходит лето. За три месяца происходит тысяча одно событие, из которых главное то, что Костантиниди поступил учиться в университет. Теперь по утрам, когда Светка спешит в школу, она частенько видит его высокую фигуру, торчащую на перекрестке между двумя остановками – он выглядывает, что подойдет быстрее - автобус или трамвай. Светка все еще выгуливает Борьку, но у добермана короткая шерсть, и чем холоднее становится на улице, тем быстрее пес начинает проситься домой. В такие минуты Светка завидует и собачьим аристократам – шотландским колли Нортону и Атосу: с такой шубой и полярная ночь не страшна, и лохматому ньюфаундленду Киму – он не мерзнет, и пушистой лайке Арине –Мта вообще любитель зимней погоды; гоняют себе собаки друг за другом по кругу, и радуются, нипочем им холода, а тут… Мало того, что у Борьки ни виду ни форсу – морда почти крысиная и хвост обрубком, так он еще и неженка! - Пошли домой, горе мое облезлое, - только и вздохнет Светка, уводя пса к хозяевам. А зимой Костантиниди женился. Свадьбу играли в «Восточном» баре. Он вынес невесту из машины на руках и легко взлетел по ступенькам к двери. Невеста смеялась, ветер теребил легкое нежно-голубое платье и чуть не унес у нее с головы такую же нежно-голубую, словно собранную из струй воздуха, шляпу. Светка стояла за трамвайной остановкой, гонял по кругу с чужими собаками коричневый доберман-пинчер, спускалась синева зимнего вечера с по-зимнему низких небес, собачники обсуждали только что введенный на четвероногих налог; дул ветер – конечно же, северный, зябко кутались прохожие, громыхал трамвай и ревели на подъеме моторы машин, земля неслась по своей орбите и даже успевала при этом вертеться вокруг своей собственной оси – словом, все было как всегда в этом холодном, пронизанном семью ветрами уголке вселенной, все – кроме изредка появляющегося на площадке перед дверью бара нежно-голубого платья невесты и веселой стайки молодых людей. Светка не различала лица Костантиниди. Оно наверняка было совершенно счастливым, озаренным радостной улыбкой, предвосхищающей таинство брачной ночи; гордый потомок древних эллинов заботливо поправлял шубу, накинутую на плечи новобрачной; лицо же невесты представлялось Светке надменным – она как должное принимала знаки любви. В руку ткнулся холодный мокрый нос Борьки – пес поскуливал, зябко подергивая намеком на бывший хвост – просился домой. Светка оторвала взгляд от сияющих окон «Восточного» бара, погладила собаку по голове: «Пошли, горе мое облезлое, плохо нам», и белый свет поплыл перед глазами, меняя свои очертания от враз нахлынувших слез. Светка всхлипнула, потерла глаза – белый свет остановился, взгляд придирчиво осмотрел его – все на месте: интернат, дома, перекресток, поток машин, небо над головой – впрочем, небо даже стало вроде бы повыше, и там, в высоких сферах, его расчертили тонкими штрихами падающие звезды зимнего метеоритного дождя, обращаясь на пути к земле в льдистые пластинки перемороженных снежинок. - Надо же, звезды падают, - удивилась Светка. Она даже по сторонам оглянулась, чтоб поделиться своим открытием, но собачники разнимали повздоривших Кима и Нортона, подходить же к прохожим было и вовсе нелепо, и только поскуливавший Борька преданно смотрел ей в глаза. - Видал, Бени-Ральф-Глостер, самый натуральный звездопад начался? - Гав! – радостно согласился пес. Светка потрепала его по холке, щелкнула карабином, прикрепляя к ошейнику поводок. - Рядом, псина, рядом! Домой! И они зашагали к дому, поеживаясь от порывов северного ветра, поскрипывая сминаемым ногами снегом и устремив взгляд в далекие небеса. С неба все еще падали звезды, присыпая потемневший наст звездным крошевом. Но угрюмые прохожие кляли ветер и снег, месили ногами тротуары и тропинки, тяжело впечатывая в них понурые шаги, и не замечая падения звезд. Им некогда было смотреть вверх. Время высоких чувств для них окончилось слишком давно. Раиса ЕЛАГИНА НАПИСАТЬ АВТОРУ: RYelagina@yandex.ru Опубликовано
в женском журнале WWWoman - http://www.newwoman.ru
14 МАЯ 2005 года
РАЗДЕЛ "СОВРЕМЕННАЯ ПРОЗА" |
НА ГЛАВНУЮ
НА ГЛАВНУЮ |
|
|
Реклама в женском журнале "WWWoman" - http://www.newwoman.ru - рекламный макет
ПЕРЕПЕЧАТКА И ЛЮБОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ ЖУРНАЛА ЗАПРЕЩЕНЫ!
