Наталья Копсова. Судьба Алёны. Рассказ. Развод с мужем в России и переезд в Норвегию

Оленька, я регулярно читаю письма Вашего "Женского клуба", и сегодня поймала себя на мысли, что мне остро хочется хоть чуть-чуть развеять "великие иллюзии" россиян насчёт "сладкой и беззаботной" жизни, которая якобы всех ожидает "на том далёком берегу". Поэтому я решила послать Вам одну из глав своего нового романа "Норвежская рулетка", в которой описана реальная судьба реальной русской женщины. С уважением и пожеланием всех благ, Наташа Копсова 

          На мой взгляд, Алёна имела интересную судьбу.
         Она вышла замуж в девятнадцать за красавца-пятикурсника, по которому сохли все девочки вокруг - как институтские, так и любые первые встречные. Вскоре молодая жена родила Сашеньку, но смогла спокойно продолжить учёбу — муж Алёнку боготворил, а его родители - и с ребёнком очень помогали, и материально. Не без поддержки своего влиятельного папы молодой супруг быстро пошёл в гору и в карьерном плане, так что подружка моя могла жить в своё удовольствие. Очень скоро их просторная старинная квартира на Невском стала поистине "полной чашей" во всех смыслах, а Алёна, по её собственному определению, превратилась в красивую домашнюю кисочку или в ухоженную декоративную болонку с бархатным бантиком на шее.
         Так шла жизнь: всё в общем-то хорошо и спокойно, достаточно свободного времени, чтобы регулярно следить за собой, денежных затруднений в принципе нет, и если что надо — муж или его папа достанут без особых проблем. Алёнкина вторая половина много работал и очень уставал, приходил домой обычно поздно, однако в семье — в лице красивой, ухоженной, интеллигентной и интеллектуальной жены, любительницы театральных премьер и знатока литературных новинок и развитого, не по годам смышлёного и весёлого сына, абсолютного отличника в школе с англо-математическим уклоном — его любили, лелеяли и старались создать все условия. Справедливости ради, надо отметить, что глава семьи также не ленился побаловать при случае милую жёнушку и послушного сынка.
         Лет через пятнадцать достаточно безмятежного и благополучного существования женская счастливая судьба разлетелась на мелкие осколки после дребезжащего звонка антикварного малахитового телефона. Вежливый приятный женский голосок, представившийся актрисой театра оперетты, четко по пунктам проинформировал мою подругу, что её обожаемый супруг хочет, но никак не решается выложить жене правду-матку. Оказывается, уже много-много лет он мечтает развестись с Алёной, потому что давно любит другую, но опасается своим уходом вызвать у жены тяжёлый нервный срыв или болезненную истерику.
         – Этого просто не может быть, Вы ошибаетесь. Вы меня просто с кем-то путаете,   —  С интуитивным стоном — болью в сердце, с ещё более болезненным нытьем под ложечкой, с туманным хаосом путаных мыслей в голове, но ещё улыбаясь, веря в вечную незыблемость своего положения и бессмыслицу вынесенного судьбой приговора, гордо отвечала ухоженная респектабельная женщина — любимая жена, мать и хозяйка дома, которой по-хорошему и по-всякому завидовали все подруги.
         – Вам, дорогая, никогда не казалось странным, что Валентин Александрович так часто не может попасть из офиса домой из-за ночной разводки мостов? Да только слепой или, извиняюсь, слепая может ничего не замечать столько лет! Хотя, возможно, просто сама не хотите не замечать, не думать и на всё вам наплевать — живёте в своё удовольствие жизнью бабочки-шоколадницы, да и ладно. Ах, если Вам до сих пор с трудом верится, то часам к четырем-пяти подъезжайте ко мне в гости, заодно увидитесь с супругом и поговорите по душам впервые за столько-то лет. Да, кстати, Никитушка, мой и Валин сын, ему скоро девять будет, внешне просто вылитый Валентин Александрович. Записывайте адрес.
         И молодой женский голос уверенно продиктовал улицу и дом ошалелой Алёне, которая записала адрес трясущимися руками.
         В полной прострации, но волевым усилием пытаясь собраться и сконцентрироваться, размышляла несчастная Алёнка, мучаясь в вагоне метро родного города-героя:
         – Ведь я сделала очередной аборт всего четыре месяца назад, а так долго мечтала иметь второго малыша. Валентин прямо в лоб вроде как бы никогда не отказывался, но всегда отвечал: "Нам второго не потянуть, ты посмотри сама, что в стране делается". Я же тянула и тянула с последним абортом, а потом пришлось делать искусственные роды на поздних сроках за большие деньги. Боже, какая я дура.
         Дверь открыла интересная дама на вид лет двадцати пяти-двадцати семи с миловидным лицом лисички в рыжих, густых локонах. Нельзя сказать, чтобы особенно красивая, но именно интересная и изящно-элегантная. На ней были чёрные замшевые туфельки с бантиками, черное шёлковое платье под стиль пятидесятых годов и длинная нитка настоящего розового жемчуга.
         "Сегодня — траурный день для меня", — сразу же подумалось-почувствовалось Алёне и тут же у неё слегка потемнело в глазах от головокружения и испарилась так тщательно заготовленная к встрече уверенность в себе, муже и благополучном исходе всей этой несуразицы.
         – Проходите, пожалуйста. Мама заварит Вам чаю или кофе сварит — по Вашему желанию. А я сейчас позвоню Вале в офис и попрошу приехать сюда.
         Глупо и отвратительно себя чувствуя, однако смирно и с аристократически прямой спиной сидела Алёна в старинном кресле с чашкой обжигающего чая в руках, церемонно поданного заботливой седовласой мамой молодой и талантливой певицы оперетты. Она слово в слово - и слышала, и представляла весь короткий диалог между собственным мужем и своей счастливой соперницей. Эти слова ударами тяжёлого стального молота падали на раскалённый, рвущийся на куски мозг Алёны, мешаясь в кучу с рассказом пожилой мамы актрисы о недавней премьере "Летучей мыши":
         – Вот где Людмилочка так сверкала, так пела, так играла голосом — весь зал рукоплескал. А мы с Валентином Александровичем с букетами чайных, её любимых роз сидели во втором ряду партера. У неё совершенно божественный летящий голос, берёт все октавы — вот дал-то Бог...
         – Валечка!
         Меж тем, всесторонне талантливая Людочка ласково говорила по телефону с Алёниным законным супругом, который был оным в течение последних пятнадцати лет.
         – Ты можешь подъехать ко мне прямо сейчас? Нет, это действительно очень важно. Нет, не с Никиточкой; да, он как всегда в это время на музыке. Случилось то, что и должно было случиться. Нет, я вовсе не думаю тебя пугать. Хорошо, жду.
         Алёне происходящее казалось дурацким сном или запредельной фантасмагорией, мозг напрочь отказывался верить в реальность подобной ситуации. По-прежнему пребывая в умственной прострации, абсолютно дезориентированная, плохо представляющая себе, что правильно делать в таких случаях, как надлежит себя вести, чтобы отреагировать с достоинством; она просто надеялась вот-вот проснуться у себя дома в уютной с розовыми шторами спальне, раскрыть в доме все окна и со свежим ветром стряхнуть странное наваждение. Повесив трубку, молодая соперница присоединилась к общему чаепитию со словами: "Валентин будет минуть через пятнадцать, и всё наконец-то выяснится".
         И вправду, вскоре раздался короткий звонок в дверь. По-прежнему невероятно красивый высокий синеглазый брюнет, Алёнин всё ещё супруг и отец её сына-подростка, так и не подозревая о Людмилочкином "сюрпризе", быстрым шагом вошёл в гостиную и буквально остолбенел:
         – Алёнчик?! А ты что здесь делаешь?
         "Я не сказала ему ни единого слова, даже не взглянула в его сторону, — спустя пять лет рассказывала мне Алёна. — Просто прошла мимо, не глядя, быстро оделась и ушла. Меня никто и не останавливал. До вечера бесцельно бродила по родному городу; очень странное было у меня ощущение — будто бы на совсем случайной гильотине, просто под руку попалась я судьбе, только  что отрезали голову, но тело меж тем продолжает следовать с утра намеченным маршрутом. Некоторые из добрых прохожих спрашивали, почему я плачу и не нужна ли помощь, но я молча уходила от них. Я сама совсем не чувствовала своих слёз, хотя щёки явно были мокрыми. Потом сидела на знаменитой гранитной набережной Невы, молчаливая и неподвижная, как сфинкс, а внутри всё болело, всё взрывалось и лопалось. Казалось, что сердце не выдержит и разорвётся, тогда и я умру. "Никиточка, как всегда в это время, на музыке. Он, как всегда в это время, на музыке. Он, как всегда в эти часы, на музыке". Почему-то эти слова тысячами удавов и гадюк душили и жалили более всего. Я поняла с предельной отчётливостью, что моя прежняя жизнь кончилась, а вместе с ней погибла и прежняя наивная Алёнушка. Зато родилась новая, совсем иная Алёна".
         Той переломной ночью подруга приняла кардинальное судьбоносное решение. По своей натуре она действительно была суперволевой и активной женщиной. Последние два года в Санкт-Петербурге Алёнка иногда подрабатывала, как шутил её муж Валентин, "на дамские штучки и прочие заколки" свободным переводчиком в одной русско-норвежской частной фирме. Владелец фирмы приударял за красивой, умной, стильной русской дамой и на полном серьёзе умолял её бросить мужа и стать его, как он выражался, единственной драгоценностью и розой одинокого мужского сердца.
Алёнин шеф умел красиво говорить и ещё лучше ухаживать, а ей романтический интерес богатого норвежца льстил и она кокетливо смеялась, но обращала в шутку его домогательства. Аксель Ларсен был весьма обеспечен даже по западным меркам: имел красивую каменную виллу в богатом районе Осло, несколько автомобилей престижных марок, дачу в горах, яхту под названием "Принцесса Норвегии" и одного породистого скакуна; внешне он (в смысле Аксель, а не его конь) до невозможности походил на Владимира Ильича Ленина — вождя мирового пролетариата, только был высок и вовсе не лыс. В последнее время бизнес с Россией шёл из рук вон плохо, шеф отчаянно ругал маразматические российские законы, планировал в скорости сворачивать деловую активность на русской земле и возвращаться восвояси в свою прохладную Норвегию — страну фьордов, скал и троллей. Климат в принципе был похожий и подходящий; ленинская наружность Акселя Ларсена на уровне подсознания автоматически вызывала искреннее почтение с глубоким уважением, исподволь намекая на скрытый гигантизм мыслей; вилла, яхта, дача и лошадь также совсем не казались лишними; двое его великовозрастных сыновей от двух разных, но одинаково неудачно закончившихся браков жили отдельно и не в Осло.
         Туманным  прохладным утром, когда над полноводной Невой поплыла розовато-сиреневая дымка, Алёна решительно позвонила шефу и осчастливила его неожиданным согласием стать "Принцессой Норвегии".
         По имени можно было догадаться, что Аксель на поверку окажется двойным Акселем. В самом начале Алёна не то, чтобы была как-то необычайно счастлива, но определенным образом удовлетворена как прелестная женщина, привыкшая к поклонению и обожанию.
         Неверный муж каялся, умолял не разрушать семью и божился, что никогда и одной секунды не думал уходить от жены к певице. Гордая подружка моя холодно-любезно объявила ему, что он опоздал и попросила хорошенько следить за их сыном-подростком в её отсутствие.
         Сына она планировала забрать сразу же, как обоснуется в Норвегии в новом своём положении; во всяком случае таков был устный договор с готовым на всё ради любви господином Ларсеном.
         Первые три месяца новой жизни в столице Норвегии на симпатичной вилле в престижном местечке у самого синего моря, катании на "Принцессе Норвегии" по красивейшим Осло-фьордам и на коне по имени Сносторм (по-русски "Метель"), содержащемся в специальной частной конюшне для "тугих кошельков" прошли довольно хорошо, если не считать некоторых "пустячков". Аксель оказался страшным дамским любителем и особо увлеченным искателем сладострастных приключений; вечерами напролёт он смотрел крутое порновидео, искал по интернету сайты с новой "клубничкой", посылал электронные письма весьма фривольного и недвусмысленного, если не сказать больше, содержания разным легкодоступным красоткам и частенько хвастал перед женой, что каждую весну отправляется на Филиппины в так называемые "секс-туры" для европейских мужчин. Однако битую жизнью русскую бабу Алёну Политову (а ведь известно, что нет в мире ничего крепче алмаза, русской бабы и русской водки, причем с некоторых пор бабы даже перешли на первое место) странные пристрастия нового мужа не слишком-то пугали, хотя и раздражали изрядно. Чрезмерно влюблённой в него, как в своего первого красавца, она не была, имела теперь холодную, рациональную голову на плечах и думала, что в будущем всё наладится. К тому же, Алёна ничуть не сомневалась в своей чисто женской неотразимости, притягательности и сексуальности и, являясь в принципе восточной чаровницей, могла легко превзойти в постельных делах более, чем фантастически там изощрённого господина Акселя Ларсена. 
         Дальше дела пошли всё хуже и хуже. Хорошо зная, что русской жене в принципе некуда податься, норвежский муж принялся безумно ревновать "вторую половину", при этом всячески её унижая "навечно варварской" национальностью и устраивая страшные скандалы и нервотрёпки по поводу и без оного. "Кто-то же должен тебя, дикую тёмную варварку, воспитывать и жизни учить". "Но ведь и ты — не Господь Бог. У каждого свои недостатки", — как можно мягче и смиреннее отвечала моя подруга, в душе возмущаясь бестолковостью замечаний куда менее образованного, чем она, Акселя.
         Тот, по словам Алёны, так даже путал одноглазого циклопа Полифема из легенд Гомера с древнегреческим скульптором Поликлетом, считая их обоих античными архитекторами из Афин. Как можно было этих двоих спутать — такого я понять не могла: просто невообразимый верх бескультурья, по нашему с подругой русскому разуменью. В итоге, Аксель принялся частенько поколачивать жену, но даже в то страшное время Алёна, сжав зубы, учила норвежский язык и старалась активно в нём упражняться. 
         Всё же, русская женщина не выдержала и почти сломалась психологически, когда так похожий на Ульянова-Ленина норвежский муж начал практиковать привязывание её к металлической решётке их роскошной двуспальной кровати эластичными бинтами и по-настоящему изощрённо насиловать и содомировать, не отвязывая по несколько дней кряду. При этом "заботливый" господин сам готовил для неё еду, лично кормил с ложечки  и охотно носил в постель кофе, соки и судно. (Скорее всего, я просто не слишком чуткий и душевно тонкий человек, но как раз в этом месте очень эмоционально напряженного подругиного повествования не смогла дольше сдерживаться и расхохоталась невероятно вульгарно, дико и глупо. Алёна тогда сильно на меня обиделась, но через несколько дней простила. До сих пор не пойму отчего, но время от времени нападает на меня какой- то дурацкий, абсолютно неуместный, но и никакими силами неудержимый гогот). 
         В те жуткие, полные для Алёны безотчётного ужаса дни, Аксель казался относительно довольным жизнью и более менее спокойным, но время от времени он не забывал повторять, что вот теперь-то капризная и до безобразия избалованная жёнушка находится в полном его распоряжении и власти, и он волен с ней творить всё, что душа пожелает. 
         При первой же выдавшейся возможности перепуганная подружка удрала от своего полусумасшедшего "суженого-ряженого" сначала в полицию, а далее в так называемый "Кризис центр" — в просторечии "дом для бездомных", а тем временем её норвежская виза подходила к концу. Естественным для такого человека, как Аксель, был путь шантажа совершенно ошалевшей от выпавших на долю испытаний в течение всего каких-то семи месяцев Алёны её возможной высылкой из Норвегии, чего он сразу же не преминул сделать и потом целых полтора года она - то уходила от него в "бездомный дом", то опять возвращалась на виллу. Всё это время подруга отчаянно пыталась найти себе более менее приличную и дающую достаточный заработок работу, но испытала на себе, что малые нации не очень-то жалуют иностранцев. Ей, в конце концов, удалось получить кое-какой приработок на мытье полов и окон, а чуть позже — на уходе за одинокими стариками. Когда же подруга сумела осилить съём дешёвенькой хубель — комнаты с кухней и отдельным санузлом, то окончательно порвала с дикообразным мужем и от него уехала.
         Лишь нынешней весной, после почти пятилетнего проживания в Норвегии, ей наконец-то повезло найти место консультанта по русским проектам на Сахалине и в Находке, в крупной интернациональной нефтяной фирме - и тогда же она сразу взяла заём в банке, через три недели купила нормальную трехкомнатную квартиру и подала самостоятельные документы на получение постоянного вида на жительство. До глубины души уязвлённый двойной Аксель принялся забрасывать Министерство иностранных дел Норвегии жалобами о том, что Алёна Ларсен обманом вышла замуж без всякого намерения создать семью, была плохой и неверной женой, вдобавок выкрала у него значительную сумму денег и должна быть немедленно выслана из "северного рая". Эти письма попортили подруге много нервов и отняли много сил - пока она, следуя совету одного умного юриста, не сообразила сообщить властям и доказать, что Ларсен Аксель просто-напросто патологический ревнивец. 
         Только тогда малопредсказуемое, как океан, норвежское Управление по Делам Иностранцев или УДИ заменило свой жесткий первоначальный отказ на милостивое разрешение дальнейшего пребывания. Хорошо помню, как отчаянно рыдала вконец измученная Алёна, насмерть растерянная перед силой и непостижимостью Божьей кары и на коленях выпрашивающая Господа о путях его Высшего Провидения, когда она получила официальное предписание покинуть Норвегию до конца текущего месяца. Я не хотела, чтобы подруга уезжала отсюда и от меня - и надавала ей много советов и предприняла кучу полезных, на мой взгляд, дел. Теперь всё  у Алёны было в полном порядке.
         – Позавчера я звонила своему делопроизводителю и, представляешь, он сказал, что моё дело наконец-то решилось положительно, и официальное письмо о моём постоянном месте жительства готовится ими к отсылке. Такое дело надо будет хорошенько отметить. Давай, когда письмо придёт — обязательно обмоем конец моих многолетних мучений. Сходим в какой-нибудь барчик, выпьем чуток и поиграем в бильярд да в рулеточку.
В Алёниных сияющих зеленоватых глазах искрили россыпи звёзд, сегодня вечером она пребывала в совершенно отменном настроении.

Автор: Наталья КОПСОВА (Норвегия, г. Осло)

НАТАЛЬЯ КОПСОВА (НОРВЕГИЯ, ОСЛО)

Источник: newwoman.ru

Опубликовано в женском журнале "WWWoman" - https://www.newwoman.ru - 28 ФЕВРАЛЯ 2007

Персональная страница Натальи Копсовой и другие ее рассказы: skazka.no/kopsov

РУБРИКА "РУССКИЕ В НОРВЕГИИ"

Рубрика "Истории женщин, вышедших замуж за иностранца"

Все публикации Натальи Копсовой:
Уход от мужа. Рассказ
Судьба Алёны. Рассказ
Современное архитектурное волшебство или как создать эксклюзивный дизайн почти из ничего
Из Норвегии с любовью - средства народной медицины
Некоторые размышления о будущем России
Любовники нашей с вами мечты
Новая сексуальная революция - лечение сексом: полезно и приятно
О любви, о счастье и обо всем, что важно
Отцы и дети - скандинавский вариант
Построение коммунизма в отдельно взятой Норвегии
О равенстве, любви и одиночестве
Путешествие в Рай и из Рая
Будущее Норвегии - неужели в XXI веке национализм опять поднимет голову?
Статья об условиях развода в разных странах
Все, что я знаю о норвежских Кризис-Центрах
Ответ на письмо Тины "Не могу найти общего языка с матерью"
Размышления о первом письме Алексея из США "Идея понятна и проста: лишь бы уехать из России, а там..."
Небольшой комментарий по поводу поступивших и поступающих ответов на письма Алексея из США
Вопрос к уважаемым участникам/-цам дискуссии
Мое понимание реального положения иммигранта в чужой стране
Последствия строгого воспитания. Ответ на письмо Тамиллы (Израиль) "Никому не нужная девственность"
Испытание истинности любви к ближнему своему. Ответ на письмо Елены "Внебрачный ребенок мужа"