РУБРИКА "ПОКА МЫ ЛЮБИМ"  В ЖЕНСКОМ ЖУРНАЛЕ WWWoman - http://www.newwoman.ru

10 ЯНВАРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК, 2005

ИРИНА МАСЛОВА (КАНАДА, ВАНКУВЕР) 
irinam@bicada.com

ВОЛШЕБСТВО МАРТИНЕЛЛИ
РАССКАЗ
.

      Я пропустила его в дом, вошла сама и закрыла за собой дверь. Новенький замок тихо щелкнул. Эго мягкий звук завершил этот замечательный вечер. Мне сразу вспомнилось, как и почему я поменяла замок в моем доме, от кого я хотела скрыться и кого хотела навсегда оставить за порогом своей жизни. Кажется, я стала забывать этот страшный сон, который был совсем недавно, но который еще нет-нет да и продолжает преследовать меня... И наоборот, человек, которому я открыла дверь в свой дом, которого знаю всего ничего весь сегодняшний вечер, казался мне старинным другом; другом, которого знала всю сознательную жизнь, с которым мы просто встретилась после разлуки, и дурачились по такому случаю. 
      И вот все закончилось. Я стою в темноте, прислонившись спиной к двери, и чувствую, как уходит из меня тепло праздника, выдавливаемое обычной холодной настороженностью. Вот уже мозг чист, и безжалостно констатирует, что и ему, и мне понятно, зачем он напросился ко мне домой. Мелкие теплые всполохи: "он не напрашивался, я ведь совсем не возражала...", "так естественно получилось, без напряга...", "он не сделал ничего, что бы мне было хоть каплю некомфортно..." - беспощадно подавляются льдом рассудка прагматичной мымры. Я замерзаю. Только руки, нет, только кисти рук еще остались теплыми... нет, уже только пальцы... Вот сейчас он зажжет свет, или еще хуже, попросит меня зажечь свет, и я начну мурыжево намеков и экивоков, про то, что коли мы с ним обнимались и миловались, это еще не значит, что пойдем дальше, и даже не значит, что это может повториться...

      Он молча взял мои руки. От его горячих сильных и жестких ладоней, тепло пошло вверх, медленно, но уверенно отвоевывая меня у арктического холода. Вот если сейчас он попытается меня обнять, или просто сказать что-нибудь ласковое, я немедленно вывернусь из его рук, включу свет, и начну пороть банальную чушь, что не надо заходить слишком далеко, по крайней мере, так быстро...
      Я пристально вглядываюсь в темноту, но не вижу даже его силуэта. И вдруг чувствую, как он смотрит мне в глаза. И начинаю оттаивать под его взглядом где-то в самой глубине... Я не вижу его глаз, но чувствую его взгляд... Мне кажется, что я знаю этот взгляд уже давным-давно... Ледяные иголки в груди перестают колоть, начинают размягчаться... Но ведь нельзя же так стоять и молчать вечно...
      - Дружище... (Да... я такого не могла предположить. Пожалуй, сейчас это единственно верное обращение, от которого я не сбегу. Назвал бы "милая", или "дружок", или еще как-то, из тех приятностей, что были этим вечером, тут бы все и рухнуло. Ан нет. Обозначил отношения. Ну-ну.)
      - Дружище, у меня с собой диск, мне бы очень хотелось, чтобы ты послушала. Не возражаешь, если я поставлю? (Силен. Возразить нечего. Я, правда, меломанка никакая, но ты-то, приятель, еще этого не знаешь. Но, так или иначе, ничего не обвалилось в карточном домике, а значит пока неважно).
      - Заряжай, вертушка в гостиной...
      - А свечки у тебя водятся? (Прямо гигант. Почуял, что свет мне не нужен, но не тыкаться же в стены. Однако, красивый выход, ценю.)
      - Есть, на камине, слева.
      - Хозяюшка... (Хитер, ой хитер! Не преминул подчеркнуть, что он в гостях.)
      - Хозяюшка, а может камин зажечь, не разоришься? 
      Я разорюсь?! Остряк... Напряжение спало, оба дружно хохочем во весь голос. Быстро чмокаю его в щеку и убегаю в спальню. Переодеваюсь во что-то домашнее. Надо быстрее, надо опередить расползающийся холод, надо не думать, пока получается отбиваться от мыслей-кротов: "он видит тебя насквозь, он тобой крутит, ты сама делаешь то, что хочет он...", надо скорее к нему... "Пусть крутит, мне приятно, чертовски приятно...", только бы не взглянуть в зеркало, это погибель... "ничего плохого он не накрутит, да отвяжитесь вы!" - отмахиваюсь от противных грызунов. Бегу вприпрыжку по коридору, на секунду останавливаюсь у входа в гостиную, перевожу дыхание. Спокойно, так, еще спокойнее, так... Вперед!

      Ровно и тепло горит камин (гляди-ж ты, быстро разобрался, меня камин не очень слушается, я обычно с ним ковыряюсь), на столике фрукты, шоколад и шипучее вино в фужерах (фрукты мои, с кухни, шоколад, похоже, тоже мой, а где он бутылку взял? Написано Made in France, нет, у меня точно не было, и у него в руках вроде бы тоже ничего не было).
      - Ты откуда вино... (обрываюсь на полуслове, увидев на телефоне мигающий Message Waiting), извини, одну минутку. Выхожу с трубкой на кухню. Слушаю... "Милое мое солнышко, спасибо тебе огромное за фантастический вечер...", елки зеленые, когда и как он успел??!
Возвращаюсь в гостиную с трубкой в руке и вопросом на лице. Улыбается.
      - Это я на тот случай, если бы мы расстались у дверей.
Молча опускаюсь в кресло, смотрю на него сквозь светлое вино, играющее в отблесках пламени. И вдруг отчетливо представляю его пару минут назад и вздрагиваю. Дьявол! Ведь это он неуловимым движением глубоких черных зрачков указал мне на телефон! Меня прошибает холодный пот. Значит, я задала неудобный вопрос, а он меня переключил! Что-то не так с этим вином... Он садится на пятки около моего кресла.
      - Разве это плохо, если мы думаем в унисон, а, лапушка? Пока я пытаюсь осмыслить эту фразу, он касается щекой моей коленки. Нет... Да... Нет, не плохо... о чем это мы? Сбил. Я ведь думала... о чем... я думала о вине! О вине, вот оно! Легонько звякаю своим фужером об его, и залпом выпиваю. 
      - Подружка, это ж не водка, что это ты вдруг? Давай-ка, хватит нервничать.
      Он подвинул кресло вместе со мной поближе к камину, сам сел на пол рядом. Включил диск.
      Я в музыке не понимаю ничего. Настолько ничего, что не чувствую никакой разницы между замечательным и ужасным. Проверено. И потому, я могу себе позволить слушать невнимательно, не вдаваясь в тонкости гармоний, а просто плыть со звуками, думая о своем, о том, о чем само думается. 

      А как он у меня сегодня стихами слезу вышиб, раз пять, наверное! Не то что бы дикция или тембр завораживали, но тексты, но артист! Улыбаюсь сама себе. Шипучие пузырьки растворили последние льдинки в груди, почему-то стало опять легко-легко, как несколько часов назад в парке, когда мы расшалились, он подхватил меня на руки и закружил, и голова закружилась еще быстрее, еще-еще быстрее, и потом, когда кружение замедлилось, я обнаружила себя в его объятиях страстно отвечающей на его нежный поцелуй...
      Он заметил, что я покачиваю ступней в такт музыке, и протянул мне руку. Я встала и бросила пустой фужер в кресло. Музыка немного ускорилась. Мы кружились, не касаясь друг друга, то разлетаясь в разные концы комнаты, то скользя навстречу друг другу, останавливаясь близко-близко (как в тех стихах, что он мне сегодня читал, касаясь лицом розы дыханья). Мы не сводили глаз друг с друга. Партию вела я. Я чувствовала власть над природой. Я могла ускорить движение, и ускорялась музыка. Я делала плавные пассы у огня, и огонь в камине останавливался, замирал, пока я не махала ему, разрешая гореть дальше. Я могла приказывать ветру и волнам, звездам и листве. Это же так легко! Вот и им я тоже командую, это же так просто и естественно! Вот он скользит ко мне, и я останавливаю его на расстоянии полукасания, вот еще раз...
      А теперь я останавливаю время. Оно больше не течет вокруг нас. Все в природе остановлено, все замерло, все. Остались музыка, огонь, и нас двое в причудливом танце...
      Теперь хочу еще ближе. Сближаемся. Я чуть заметно провожу по его руке, он легко касается моего плеча. Разлетаемся. Скользим навстречу. Я дотрагиваюсь до его щеки, он задевает мои волосы. Разлетаемся... Я не заметила, как мы оказались без одежды, и куда она делась... 

      Ну и что теперь? Сердце колотится так, что закладывает уши, болью отдается в висках. Я уткнулась носом в его грудь и положила ладони ему на спину. Прижалась крепче. Он зарылся лицом в мои волосы. Дыхание не восстанавливается. Я не хочу, я не хочу напряжения, я хочу, чтобы было легко! Я боюсь, снова боюсь, что вдруг обрушится ледяная волна и придется бормотать что-то, поспешно одеваться, пряча глаза, да и одежки-то мои где?
      Его руки слегка гладили мои плечи и спину, бережно и легко скользили по моему телу. На что это я наступила? Деталь моего туалета, не иначе... Я отпустила его и, чуть отдалившись, глянула вниз. И сразу забыла про то, на чем стою. 
Голова закружилась, теплая истома пробежала по телу. Я обхватила его за шею. Его руки стали ласкать меня быстрее и требовательнее. Мои руки больше ему не мешали, он гладил меня, особенно нежно задерживая ладони на груди. 
      Я вдруг отчетливо поняла, что не остановлюсь. Ни за что не остановлюсь! Все уже. Еще особо ничего не произошло, ничего непоправимого, но уже все, уже не остановиться. Я освободилась. Я не вернусь. Об одевании не может быть и речи. Я свободна, и я с Ним! Он немного наклонился, и наши лица сблизились. Губы совсем рядом. Еще ближе. Мы целовали друг друга нежно-нежно, едва касаясь. Все быстрее и быстрее, все чаще и чаще... И вот наши губы совсем слились. Почувствовав вкус его языка, я повисла у него на шее. Его ладони спустились на мои бедра, скользнули еще ниже, и он легко приподнял меня... Я взлетела, прижатая к его груди... 
      Не знаю, сколько длился этот поцелуй-полет, наверное долго, но вот его сильные ладони стали потихоньку ослабевать, и мои руки на его шее тоже. Мое разгоряченное тело стало медленно опускаться все ниже и ниже, туда, где наши тела должны были слиться, и сливались, сливались все глубже, плотнее, горячее... еще глубже... 

      Да, первый взгляд меня не обманул. Ему скорее бы подошла женщина повыше меня... И комплекцией посолиднее... Маловата я буду... Больно... Нет-нет, не страшно, больно совсем немножко... Ой, а голова как кружится, пьяная я в дугу, с чего бы так...
      Он почувствовал, как я напряглась, и бережно опустил меня на кровать. Э-э, а как мы попали в спальню? А, ладно, какая разница... Прохладная постель приятно расслабила. Руки отпустили его шею и тоже упали в прохладу простыни. Я вздохнула полной грудью...
      Он целовал меня нежно-нежно, как касался крылышками мотылька моего лица, плеч, шеи, груди, немного задерживался на особенно сладких местах. Его губы коснулись моих глаз, и глаза закрылись, и показалось, что никогда им больше не открыться...
      Его поцелуи, ласки, и все движение его тела подчинялись одному медленному ритму, как музыка в самом начале его диска, нет, нашего диска. Каждый такт вызывал волну тепла, легкую истому, и приливы нежности к Мужчине. Нежности, доселе мне неизвестной. К Мужчине, так тонко знающем все мои отзывчивые точки. К Мужчине, так волшебно чувствующем меня всю. К Нему. Моей нежности к Нему. 

      Музыка на нашем диске ускорялась, больше не была плавно-волнистой, как в самом начале. Покачиваясь на этих медленных сладких волнах, я интуитивно ждала ускорения. Ну, хоть немножко побыстрее. Она звучала внутри меня, а его движения оставались теми же, как в начале. Мои попытки податься навстречу и хоть чуть-чуть разогнать, раскачать эти теплые томящие волны, тонули в бескомпромиссной ритмичности. 
      Я попыталась подсказать руками, но изменить что-либо моих сил не хватало. Но мне надо быстрее, я хочу быстрее! 
      Неудовлетворенное желание накапливалось в груди. Как же так, он же так хорошо меня понимал и чувствовал, почему так... Истома стала мешать дыханию. Раскачать его никак не получалось. Это как раскачать океан. 
      Жар в груди становился нестерпимым. Но он не менялся. Я пыталась сказать ему, но он решительно пресекал эти попытки крепкими поцелуями. От каждого поцелуя желание усиливалось настолько, что я на секунду теряла волю от ожога в груди, и он продолжал качку в том же мучительно медленном ритме. Я кричала, наверное, даже ругалась, металась по подушке в судорогах, но он был совершенно непримирим. 
Невероятное желание, круто смешанное с горькой обидой, шар плазмы, раскаленной до голубизны, остановил мне дыхание и сердцебиение... сжался в комок вместе с сердцем и легкими... и внезапно оглушительно разорвался, разлетелся искрящимся салютом во все уголки моего тела, молниями в кончики пальцев ног, огненными вспышками в каждый ноготок на руках, высоковольтными разрядами в кончик каждого волоса, миллиардами пузырьков, как из сегодняшнего вина, в каждую клеточку моего организма... Я яростно впилась зубами в его плечо. Меня потрясло беспощадное разрушительное землетрясение... В мире не осталось ничего кроме звона в ушах... 

      Жизнь возвращалась медленно. Холодный воздух растекался из приоткрытого окна, но прохлада чувствовалась только на губах. Он подбирал эту чувствительность своими губами с моих губ и ласково наносил ее на мое лицо, плечи, и дальше по всему телу. Все меньше оставалось на мне мест, которых не касались его губы.   Бережно и успокаивающе он возвращал меня обратно в этот мир. Вот я уже чувствую прохладу, вот уже могу шевельнуться, вот уже и мысли...
      А ведь он прав оказался, не надо было меня слушаться. А то бы я так и не узнала, что может быть так сильно. А то бы получилось, как уже бывало. Все равно немножко обидно. Разве так можно со мной?! Я же самостоятельная, я же знаю, чего хочу... да, а он это знает лучше... да никто не может это знать лучше меня... а он вот знает... запуталась.
      Господи, как приятно! Бодрящий свежий воздух, и его теплые ладони и губы по всему телу, медленно и ласково. Наверное, уже светает, я вижу в полумраке, или это у меня зрение обострилось?
      И ведь он меня тоже видит, наверное. Вот лежу перед ним совсем ничем не прикрытая, на теле ни тесемки, и ведь прячусь, не отвожу стеснительно его рук. Почему так? И гладит он меня везде-везде, и целует тоже, а мне ни капельки не стыдно, пусть делает что хочет, мне хорошо, я ему так доверяю... И это тоже в первый раз со мной, пожалуй... Я глажу его волосы, когда дотягиваюсь. Чудно, я и не знала, что поцелуи ступней могут быть такими заводными, прямо все тело пробирает, аж в ушах отдается. А он видит все, точно, видит, или чувствует...
      Я прижала его голову и своей груди. Что-то хочется сказать ему нежное, но слова все какие-то не те.
      - Милая, ты прелесть...
      - Да ты сам хорош...
      Он снова остановил меня крепким поцелуем. Сердце забилось сильнее, и знакомая истома прокатилась от губ до пяток, глаза сами закрылись... Нет-нет, пожалуйста, не надо... я не могу... милый, не сейчас... обязательно... но не сразу так... Он ослабил поцелуй и легко подхватил меня на руки. Ну и куда мы? Ах, в ванную... Но при свете мне будет точно неуютно, стесняться буду! Я так не хочу! А может все и не так страшно? Он опустил меня в ванну, включил душ. Теплые иголки разбивались об мою ставшую вдруг упругой кожу. Он окатил меня и отдал душ мне в руки.
      - Если с чем вдруг не справишься, позови на помощь. Он легко поцеловал меня, и как бы нечаянно провел рукой по груди.
      - Издеваешься, негодяй!
      Я сжала на мгновение его руку. Он вышел из ванной, но через секунду высунул голову из-за двери.
      - Солнышко, ты восхитительна...
      Я плеснула водой из душа в его смеющуюся физиономию, и он скрылся. 

      Душ и джакузи вернули мне контроль над телом, но не прибавили ясности мыслям. Он мной попользовался? Не похоже, вроде бы все было искренне. А я им? Тоже нет, это я точно знаю. Как все просто и естественно... А сколько мы знакомы? А важно ли это?..
      Ну что думаешь? - спросила я свое отражение в зеркале. Отражение пожало плечами. Да ничего я не думаю. В кармане халатика мне попалась ленточка. Когда-то, не так давно, но в прошлой жизни, этой ярко-зеленой ленточкой я перевязывала хвостик. Попробовала собрать волосы под ленточку. Нет, в этой жизни они у меня коротковаты. А ленточку люблю... Вот так и все в этой природе...
      - Дружок, ты не заскучала? (Да, а дверь-то в ванную не закрыта оказывается...) Посмотри сюда.
      Он держал шипучий фужер с плавающей виноградинкой.
      - Гляди, на нее налипают пузырьки и она всплывает. Потом на поверхности она отпускает пузырьки и снова тонет. Вот так и все в этой природе, не так ли?
      Мысль глубокая, философ фигов... Где-то я уже так думала... Но ведь и вправду забавно. Делаю глоток из фужера. Он тоже. Знакомые пузырьки убегают куда-то внутрь меня. И чего они там будут поднимать?..
      Вино закончилось, последний глоток был его, я выиграла. Виноградинка досталась мне. Я держу ее зубами. Догадается? Конечно, догадался, а как иначе... Пьянящий поцелуй с виноградным соком... Длинный... нежный... головокружительный... Я снова не чувствую земли под ногами... я снова теряю ориентировку... я опять у него на руках... опять висну у него на шее...
      Он поставил меня на постель, ни на миг не отрываясь от моих губ. Поясок халатика ослаб, и его руки легко проникли под него мне на талию и дальше вверх. Я отпустила его шею, и халатик сам соскользнул с меня куда-то вниз... 

      Наверное, боится, что я снова кусаться буду, поэтому уложил меня на живот. Как же, поверила я, что ты меня еще с этой стороны не всю расцеловал... А все равно приятно. Аж завораживает. Опять все так медленно, нежно, тонко... Теплые ладони, жесткими теперь совсем не кажутся, как казались, когда он меня отогревал... И поцелуи, как касания живым цветком...
      И я уже знаю, что будет дальше... Вот уже сейчас... Уже...
      Снова медленные волны, как на тихом ночном озере. Я ужасно хочу быстрее, просто кровь закипает... Но в этом положении мне совсем деваться некуда. Отвожу руки назад, хватаю его за бока, за спину... Если он сейчас вдруг привстанет, то вывихнет мне руки. Нет... Мы вместе, мы одно целое, плохо быть не может.
      Я помогаю ему меня мучить, томить желанием, легонько двигаюсь ему навстречу в его ритме... в нашем ритме... Он подвел ладони под меня и в такт нашим волнам тихонько делает такие же плавные волны на моей груди.
      С каждой волной желание набирается в грудь, но теперь, когда мы все делаем вместе и дружно, оно другое. Тоже обжигающее, но не испепеляющее, яркое, цветное и переливающееся. И накапливается оно быстрее, мы же вдвоем, мы же так понимаем и чувствуем друг друга... Вот еще волна... Нет, терплю. Еще... Терплю... Еще... Пока нет... Еще одна... Еще...
      Разноцветные хрустящие искры разлетелись по телу. Звонкие горячие огоньки заметались и забились внутри меня всей, забивая мысли, слух, осязание, все остальное...
      Наверное, я ярко светилась в утреннем полумраке... 

      Солнечный лучик защекотал мне веки и заставил отвернуться.
      Так, где я и что происходит? Смотрю, вижу. Картинка маслом!
      Похоже, далеко за полдень. Блестящее синее небо за жалюзями. Беззаботный щебет пташек под окном. Корма бы им в кормушку подсыпать... Редкие пылинки вьются в полосках солнечного света.
      Лежу раздетая на животе, подушки не видно, одеяла тоже нет, как и не было. Он стоит на коленях около постели, положив щеку мне на попу. Спит крепко, подсунув одну руку мне под грудь. Н-да, сцена пробуждения могла бы быть и попристойнее.
Мама родная! Неужели это я его так?! Поперек его спины, с обеих сторон тянется по несколько глубоких свежих ссадин. Рядами по четыре. Посмотрела на свои ногти. Укоротить по самый локоть, без страха и сомнения! Что с мужиком сделала, зараза!
Осторожно снимаюсь с его ладони и вылезаю из-под его щеки. Не проснулся. Притомился, бедный. Ну да, было с чего. Ой, было, каюсь, было-о-о...
      Уй-я-а! А на плече-то у него!.. Ужас!!! Сиренево-фиолетовый след размером с половину ладони, с красными отпечатками зубов. Ну я совсем озверела! До крови прокусила! И зубы мне повыдергать на фиг все! 

      В гостиной бедный Panasonic наверное десятый раз прокручивал наш диск. Пустой фужер валялся в кресле. Одежда разбросана повсюду, даже на полках и на цветах. Разруха, словом. Хорошо люстры нет, а то бы, наверное, и на ней висели какие-нибудь злые вещи... Первый раз в жизни кавардак в доме меня не раздражает, а веселит. Это ж надо было так набраться! А телу-то как хорошо! Как вдвое помолодела... Но не сесть бы на фужер... Представилась картинка, как я стою на четырех, а он пинцетом извлекает из попы стекла... И еще при этом приговаривает, что, типа, жить будешь, мозг не задет. 
      Ой, а правда, хорошо-то мне как!
      Он сидел в кресле, а я - уютно пристроилась у него на коленях. Он нежно приобнял меня за талию. Я повернулась к нему, взяла его за плечи и заглянула в глубину его глаз.
      - И все-таки... (я коснулась пальцем кончика его носа, предупреждая, что глаза отводить не надо), все-таки, что за вино, с пары бокалов которого меня с катушек напрочь сорвало? 
      Он очень трогательно и ласково поднял брови.
      - Ведь не все обычно, сознавайся, ну?
      - Не обычное, оно безалкогольное.
      Он с улыбкой протянул мне бутылку. 
      Martinelli. Made in France. Alcohol free. 

(c) Ирина Маслова, Канада

Написать автору

Опубликовано в женском журнале "WWWonan" - http://newwoman.ru 10 ЯНВАРЯ 2005

Прислать отзыв в редакцию для его публикации в ЖЕНСКИЙ КЛУБ

---

ПЕРЕЙТИ В РУБРИКУ "ЗАМУЖ ЗА РУБЕЖ"

---

ЖЕНСКИЙ КЛУБ

---

ИГРЫ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

---

АРХИВ РУБРИКИ "ВАШИ ПИСЬМА" СЛУЖБА ДОВЕРИЯ ЖЕНСКОЕ ОДИНОЧЕСТВО ВАШИ ПИСЬМА В РУБРИКУ "ЗАМУЖ ЗА РУБЕЖ" ИГРЫ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ ЖУРНАЛА