АННА МАСЛОВА. 
ОЛЕНЬКА
РАССКАЗЖизнь идет непредсказуемо, но есть неизменные правила складываемости обстоятельств. Некоторые называют их законом подлости, но это, как правило, люди-пессимисты. Истоки грядущей беды они находят даже в счастливом совпадении. Как они неправы… Законов намного больше, бесконечное множество. Мой муж – юрист, и уж я-то знаю, что в этих законах такая же неразбериха, как и в писаных, и точно также их можно сравнить с дышлом. Пока он занят официальными вопросами, создаю свод семейных кодексов. К примеру, моя новая помада неукоснительно откусывается моей малолетней дочерью в день покупки. Размер откуса прямо пропорционален стоимости помады, но в любом случае составляет не меньше половины. Укрывательство в труднодоступных местах наказывается воплем и страшной обидой. Уверена, что свод законов будет расти по мере накопления мною семейного и общего жизненного опыта.
Семейный опыт моей соседки, Оленьки, также проистекает согласно некоему закону. Мне трудно сформулировать его во всей точности, но общий смысл его таков:
Перерыв между текущим и следующим замужествами равен сроку протекания бракоразводного процесса, предоставляющему возможность заключить новый брак. Максимальный срок продления перерыва 7 дней. Прецедентов нарушения законов не было.
Как примечание к закону, добавлю, что положенные 7 дней, то есть неделю, Олечка, как правило, не успевает использовать. Ей хватает 3-4х, но не после завершения развода, а до возбуждения оного. Ну, какая любящая женщина побежит подавать на развод, даже поругавшись с любимым и выставив его за дверь? Редкая… Вот и наша Оленька безутешно оплакивает разлуку, искренне надеясь на примирение. Но в эти критические дни ей неизбежно встречается следующий муж, и разводится она уже идет не от бесперспективности отживших отношений, а с высокой целью обрести свободу!
С первым у нее как-то вышло особенно быстро. Собиралась Оля зимним вечером прогуляться с подругой, в кафе шоколаду горячего попить, но что-то у Оленьки неожиданно вспотели руки. И Ольга почувствовала – сегодня что-то случится. Чувство волнения было новым и непонятным, Оленька и не знала, откуда ждать подвоха или сюрприза. В троллейбусе она вглядывалась в облики людей, в поисках какой-то подсказки.
Подруга опоздала, а к Оле привязались хулиганы. Наивная Оленька пыталась договориться с хулиганами, но подоспела подруга, подхватила негодяев под руки, не разобравшись, что к чему, и потащила в кафе. Замерзла, дескать, пока бежала… Через 10 минут парни угощали девушек шоколадом, потом провели по домам. На следующий вечер новый кавалер методом тыка нашел Олину квартиру. От радости забыл, что хотел сказать, молча отдал ей печенье. Оленька позвала его на чай. С ночевкой. В апреле они поженились. Разногласий у молодых была масса, но Оля с врожденной мудростью решала их исключительно в свою пользу. Размеренного быта они так и не наладили, но очень любили друг друга, и все время, за исключением работы, проводили вместе – выбрасывали мусор, ходили в аптеку за прокладками и в гости к друзьям. Родители нарадоваться на них не могли. Через полгода молодым приелась такая благополучная жизнь. Их стало подташнивать друг от друга, но не настолько, чтобы хоть на минуту расстаться, а разнообразить жизнь у них получалось как-то очень однообразно.
Однажды Оленька ворвалась в мою квартиру без стука с криком: «Сережа пропал!». Я стала успокаивать девушку. Я уже знала, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Вернувшись с работы, сосед не стал ждать любимую жену, а переодетый в спортивный костюм, пришел к нам и зачем-то попросил у моего мужа велосипед. Я припала к окну. Через 5 минут Сергей уехал налево от подъезда, к багажнику велосипеда была прикреплена огромная спортивная сумка.
Сергей явился за женой часа через полтора, и от него потрясающе пахло летом, счастьем, липким сладким соком спелых фруктов. Меня так взволновал этот запах, что к собственному родному мужу я почувствовала похотливую нежность.
Как выяснилось, парень поехал за яблоками, которые в неимоверном количестве созрели в огромном саду военного госпиталя, где он работал. Зная любовь к фруктам выросшего в благодатном Крыму Сережи, Оленька всегда находила возможность побаловать его среди зимы виноградом и персиком, а уж летом Сереженька купался в дынях, арбузах и персиках. Оля не умела варить варенье и закатывать бархатные персики в нежном сиропе по 3-х литровым банкам, но, похоже, ей предстояло этому научиться. Потому что Сергей повадился ездить за яблоками через день. Яблоки ела вся моя семья, соседка-пенсионерка запекала их с сахаром и медом. Олечка испекла пирог-шарлотку под моим неусыпным контролем, и за уютным столом мы нахваливали кормильца. Но Ольга, очевидно, не была так счастлива, потом что яблоки стали разлучать ее с любимым, в общей сложности, на 6 часов в неделю. Подзадоренный Сергей завалил яблоками весь балкон, и договорился с управдомом разместить несколько ящиков в подвале „на зиму”. Он рассказал жене, как его мама туго заворачивала каждое яблоко в тетрадную бумагу, укладывала в ящик, перекладывала сеном и так они хранились до весны. А в декабре у них всегда были глянцевые красные яблоки на новогоднем столе.
В конце первого вечера, полностью посвященному заматыванию яблок, Оленька вспомнила, что свекровь никогда не работала, в смысле была домохозяйкой. Конечно, она могла печь пироги и варить варенья хоть каждый день... И Олечка имела глупость напомнить об этом Сереже. Муж сразу вспомнил то чудесное варенье – дольки яблок с грецкими орехами и кинулся звонить маме. Замотав 10 ящиков яблок, тешась мыслью о Сереженьке, хрустящем витаминами в снежный зимний вечер, Оля приступила к варенью. Всю субботу Сережа колол грецкие орехи и чистил яблоки, а Олечка резала их на дольки и выковыривала съедобную часть ореха. Все деньги, которые супруги обычно тратили на воскресные развлечения, были потрачены на покупку этих орехов и сахара. Само воскресенье было посвящено бдению над тазом с вареньем и мытьем с содой банок и крышек. Оленька так устала, что в понедельник утром отпросилась с работы. В обед ее супруг взял служебную машину и заполнил освободившееся пространство на балконе новыми яблоками. Вечером он решил нарезать их и подсушить, на компоты. Ольга зверела, но мужа любила. Он великодушно предложил подождать, пока у нее отдохнут руки от вчерашней нарезки на варенье и перестанут болеть ногти от выколупывания орехов. Оля задала мне вопрос: „Ты тоже варишь варенье?” Я сказала, что у нас его никто не ест.
Сережа выдержал до среды, потом начал резать яблоки сам. Оля отказалась, сказав, что не любит компот. Сергей обиделся и тот час начал звонить маме, советоваться – сушить ли в духовке или на подоконнике. Тем временем на балкон стало страшно выходить – там роилсь мухи, большие и маленькие. Мелкой мошкары было больше, а навязчивый яблочный запах перестал нравится всем соседям. И Ольга совершила ужасный поступок. Она ушла гулять одна. Яблоки гнили, воняли, но каждый вечер Сергей с упорством брал те, что наверху, резал, сушил, и выразительно смотрел на супругу. За неделю разделав те, что получше, Сергей поручил Ольге навести порядок на балконе. Она даже не пошевелилась. Сергей снова попросил велосипед, взял сумку и поехал. Я зашла к Ольге посочувствовать. И остолбенела. С перекошенным лицом Ольга стояла на балконе, и швыряла гнилые яблоки в Сергея. Попадая в цель, и мимо, в прохожих и стоящие машины, яблоки разбивались, размазывались грязно-коричневыми неожиданностями. Дети в песочнике побросали лопатки, и с восторгом наблюдали. Сергей смотрел на Ольгу. Завыла сигнализация одной из машин. Я шагнула на балкон. В соседней лоджии бабка-пенсионерка аплодировала. Ольга раззадорилась и, схватив из встроенной в балкон кладовки банку варенья, с криком „Разойдись!” швырнула ее вниз. Сергей сел на велосипед и уехал. Ольга помчалась вниз. У нее был от силы час. С богатырской силой она вытаскивала ящики из подвала, и оставляла их у входа в подъезд. Богатство озверевшей тетки, на глазах у всех громившей двор, никто тронуть не посмел. Через 20 минут возле ящиков стоял чемодан, 28 банок варенья и вызванное такси. Вернувшись, Сергей все понял. Он погрузил пожитки в такси и стал истошно орать: „Сушеные отдай, дрянь! Оленька! Ты же все равно их не будешь есть!” Ольга раскрыла окно на кухне и стала смахивать сморщенные дольки прямо ему на голову. Сергей скривился и сел в такси. Мой муж забрал велосипед, а спортивная сумка осталась на лавке. На рассвете яблоки валялись повсюду, а сумки не было. Ольга до утра проветривала и отмывала балкон. У нее громко играла музыка, но соседи проявили понимание.
Утром, уже проводив мужа на работу, я аж поперхнулась кофе от неожиданного звонка в дверь. Глазок „показал” симпатичного очкарика. Устыдившись соблазна, я рявкнула „Вы кто?” На что очкарик отчеканил:
- Я требоффать женщина!
Не слабо! Так со мной еще никто не знакомился. Я испугалась и пригрозила позвать мужа.
- Я видет мужа нет.
- Он сейчас вернется, за сигаретами пошел.
- Нет. Если Вы не открыть, я требоффать адфокат. Вчера Вы портить моя машина. И положить много грязь.
Очкарик был настроен серьезно и я поняла, что и без того расстроенную Оленьку необходимо спасать. Решив оставить возможность использовать женские чары для положительного решения этого вопроса Ольке, я прибегла к использованию техники „широкой русской души”. Иностранцу явно понравился наш чай с блинами и моя полупроснувшаяся дочь. Материализовавшись на кухне, этот трехлетний монстр решительно потребовал от дядьки отдать ей очки. Увидев, что незнакомец к тому же ест блины, она взвыла, что блинов ей не останется. Ханс вряд ли что-то понял из этой тирады, но, уже улыбаясь, пообещал вечером зайти еще, заодно и с Ольгой поговорить.
Часов в шесть вечера я услышала Ольгины тяжкие вздохи и какое-то громкое ковыряние. Я открыла дверь, чтобы морально приготовить соседку к неприятному визиту, но Ольга смущенно пробормотала:
- Руки так вспотели, не могу ключ провернуть... Свет, может, ты попробуешь?
Вечером Ханс принес конфеты моей Машке и позвонил в Ольгину дверь. Ольга его впустила, а я приготовилась услышать скандал. Но услышала только восторженное:
- Как у вас хорошо пахнуть дома! Я так любить запах летний сад!
Еще бы... Все, что плохо пахло в нашем подъезде, уже засохло на твоем капоте.
Надо до ли рассказывать, что немец вместе с Оленькой кое-как оттерли лобовое стекло и поехали на крутейшую в городе мойку выравнивать вмятины и отмывать остальные яблоки. Оставшись без средства передвижения, парочка поехала на такси ужинать в ресторан, а потом Ханс подвез ее домой. Ольга переживала, почему немец отказался зайти на чай, но мы решили – кто его знает, как у них принято. На следующий день Ольга подала на развод.
Ханс стал приезжать каждый день, Ольга купалась в миленьких подарочках и после особенно долгих встреч начинала говорить с акцентом. Разводили ее буквально месяц, Ханс сделал ей предложение на пятое свидание. Колечко с бриликами великолепно смотрелось на ее пальчике. Ольга согласилась, свадьбу назначили на следующее после развода воскресенье. У Ханса истекал срок визы, и он поехал в Германию, чтобы получить новую.
Здесь Ханс работал, то есть даже как бы особенно и не работал, но был совладельцем совместного предприятия. Вскоре он вернулся, и забрал Оленьку жить в свои роскошные аппартаменты, и стала она жить-поживать и добра наживать. Ольга бросила работу, и примчалась ко мне, притащив каких-то деликатесов, и стала просить научить ее толком готовить. Пока Ханс „решал вопросы”, Оленька куховарила. Мой семейный бюджет на целый месяц забыл, что такое затраты на питание. Утром она являлась с сумками, доверху набитами продуктами, готовила, обедала с нами, остальное оставляла в холодильнике и убегала домой готовить точно такое же для Ханса. Муж ее обожал, и называл каким-то нежным шуршашим словом. Оленька ходила на курсы немецкого и до слез умиляла милого своим „Их либе дих”. Ханс сменил очки на контактные линзы. Оленька научилась водить машину и сдала на права.
Однажды она подъехала к родному дому на маленьком симпатичном автомобильчике. По ее светящемуся лицу и прерывистому дыханию я поняла, что случилось что-то более важное, чем новая тачка. Оленька беременна! Ханс еще не знает, она только от врача.
- Мне нельзя отказывать! Собирайся, поехали по магазинам!
Я спаковала Машуню, и мы с веселыми воплями утрамбовались в автомобильчик. В самом шикарном магазине Ольга выбирала приданное, беленькое и желтенькое, потому что не знала, кого ждать. Огромная сумка - распашонок, бутылочек, погремушечек - ей показалась недостаточной. Она прикупила еще и огромную кроватку с балдахином, постельку и качели. Что теперь со всем этим делать? Целых 9 месяцев? По крошечному алому мобильничку Ольга вызвала таксобус и велела все это, кроме распашонок, перевезти на свою старую квартиру, чтобы Хансу сказать по-особому, а не оглушить покупками. В честь радостного события, соседка купила моей Машке огромного льва, и, засунув его в багажник, мы поехали праздновать событие в детский ресторан. Ольга налегала на фруктовые салаты и молочные коктейли, с чуть ли не первого дня ей уже хотелось только сладкого и полезного.
Реакция Ханса оказалась непредсказуемой. Он наотрез отказывался радоваться. Ольга недоумевала – почему? Ведь у них все есть, они любят друг друга. Но Ханс сказал, что еще хочет пожить для себя и шлепнул перед Ольгой энную сумму на «лючший аборт». Ольга плакала и умоляла не губить малыша, ведь он будет так похож на Ханса. Муж был непреклонен. После его ухода на работу Ольга не постеснялась вызвать таксогрузовик и вывезти из шикарных апартаментов все, что посчитала моральной компенсацией. Проданного обручального кольца с 1 большим и 11 маленькими бриликами должно хватить на ремонт в ее собственной квартире. Написав на входной двери ядовитово-желтым цветом двуязычную надпись «Ханс – фашист», Ольга вернулась домой.
Ханс несколько дней подряд приходил «требоффать Ольга», но теперь я его держала по ту сторону двери. Ольга гуляла, а строители-ремонтники чуть не прибили Ханса, вытаскивая на выброс старую мебель. По-видимому, Ханс очень переживал, что практически вся его обстановка уместилась в Олиной однокомнатной квартире.
В субботу он поймал Ольгу возле подъезда что-то требоффать, она в лицо ему прошипела «Хайль Гитлер!». Ханс страшно обиделся, и больше не появлялся. В тот же день Ольга опять жаловалась на повышенную потливость, в старом травнике мы нашли рецепт: надо принять ванну с отваром шалфея.
Ольга поехала за шалфеем, а заодно и договориться про место на стоянке. Обратно она шла пешком, стоянка была буквально за углом, и от всего пережитого ей стало плохо. Очнулась Ольга в больнице. В ее палате проходил осмотр, заполнив медицинскую карточку, врач поставил Ольгу на учет и отпустил домой.
В понедельник Ольга подала на развод и пошла на дежурный осмотр. Врач попался сочувствующий, не стал тиранить замученную Ольгу креслом, измерил давление, сделал УЗИ и спросил – собирается ли она с мужем посещать школу будущих матерей. Вы догадыветесь, что сказала Ольга? Но поверьте, она сделала это без всякого умысла... Ей и в голову не пришло, что Александр Игоревич может „запасть” на свою беременную безработную пациентку.
Оказалось, врачи неплохо зарабатывают. Более того, имеют действенные способы сделать беременность максимально приятной. Оказалось, врачам мало видеть показания УЗИ, а также, как и обычным людям, им интересно прислушиваться к новой жизни, приложив ухо к живому домику.
Счастливая Ольга совсем забыла про слушание о разводе. Но на счастье судья внезапно забеременела, и справку о разводе Саша привез из женской консультации прямо домой... Ольга впала в капризничание, она не хотела переезжать к Саше, пришлось Саше организовать тройной обмен и старушка-пенсионерка переехала бог знает куда, а Олину и старушкину квартиру объединили в одну. Ох, как мой напился на их свадьбе, такого у нас никогда не было! Икая, он рассказывал Александру, как родилась Машка и учил, что делать, если отходят воды, а схваток нет. Я пыталась вразумить мужа, что Саша врач, сам все знает, на что Саша сказал, что безумно мне благодарен за то, что я научила Ольгу так вкусно готовить. В общем, заодно с Ольгой забеременела и я.
Рожали мы одновременно. Уже тужась, Ольга выкрикивала свое последнее желание „Сашка! Я еще беременная, если откажешь, мыши заведутся! Поклянись, что назовем Апрель!” Так и появилась в нашем подъезде светленькая девочка с синими глазами. Мой муж по началу смеялся, но потом мы пришли к выводу, что Апрель Александрова звучит очень даже женственно. А мы напару к Машке спаяли Ивана.
Ольга была матерью любящей и беззаботной, а Саша – правильным и строгим отцом. С Ольгой Апрель хулиганила и шкодила, а в Сашином присутствии вела себя томно и кокетливо. Единственным мужчиной, не попавшим под чары ее переменчивого и двуликого, весенне-Близнецовского характера был наш Ванек. Наверное, в силу схожести характера. Они хватали друг друга за патлы, и взаимно сосали пальцы, также поровну выгребая порции нравоучений.
Но приходил с работы Саша, и Ольга смирела. Почему она так дорожила мужем и старалась ему угодить? Непостижима женская душа... Почему в доме только тихо звучала классическая музика? Почему у Апрельки были только дорогущие фрукты, но не было копеечных Чупа-Чупсов? Почему Ольга перестала рисовать на ногтях пальмы, и перешла исключительно на французский маникюр? Почему с кухни постепенно исчезли красные пластмассовые безделушки и забавные рожицы-магниты, а поселились хрустальные сольнички и перчницы в хромированных подставочках? Саша был „фиксанут” на изысканности, и Ольга радовалась этому.
В начале этого месяца они приобрели новую музыкальную установку, сделанную словно из дерева. Включи они ее на балконе на всю мощь, я думаю, окна бы повылетали во всем доме.
- В конце концов, - рассуждала она у меня на кухне, - время идет. Пора и мне остепениться, дочь же на меня смотрит, какой я ей пример покажу. А так вырастет настоящей леди.
Вечные мелодии всего мира лились из окон и просачивались из под входной двери. Мой муж перестал радоваться, заставая Ольгу на нашей кухне, а мне стало неуютно на Олиной.
Когда карапузам исполнлось по 2 года, Александр решил поехать на какой-то научный семинар в столицу. Ольга помогла собрать ему чемодан, вложила в блокнот сюрприз – семейную фотографию, и соседки поцеловали папу, сидящего уже за рулем автомобиля.
- Я скоро! – шепнул Саша на ушко жене.
И действительно, Саша вернулся несколько раньше, чем Ольга предполагала. Я и Оля открыли бутылочку винца, чтобы выпить, в конце концов, по-соседки за наших малышей. На голове у Ольги были самодельные дреды, с ними она ходила уже 2 дня, добрая половина из них была покрашена ярко-голубой тушью для волос. У Апрельки были накрашены ногти ярко-красным лаком, и на голове неизвестным образом крепилась сотня маленьких разноцветных резинок, в том числе и с люрексом. В этой сумасшедшей красоте Апрель с Ванькой прыгали на двуспальной кровати под безшабашного Сюткина: „Любите, девушки, простых романтиков, отважных летчиков и моряков!” Новая установка соответствовала инструкции: мы с Ольгой почти не слышали друг друга. Не слышали мы и мелодичной трели звонка, и поворачивающегося в дверях ключа.
Мы увидели, уже как Саша начал оседать по стене в коридоре.
„Бросайте, девушки, домашних мальчиков, не стоит им дарить свою любовь!”
Ольга кинулась сдирать с Алинки резинки и упала. Мы были уже порядком пьяненькие. Я не смогла сдержать хохот, вслед за мной залилась счастливым смехом детвора.
Саша хлопнул дверью.
„Путеводная им помогает зведааааааааааааааааааааааааааа!”
Оказалось, Саша ушел навсегда. Мало того, к другой женщине. С ней он встречался уже несколько месяцев, именно с ней ездил на семинар повышать свой образовательный уровень. Женщина была учительницей и ее изысканный вкус абсолютно совпадал с Сашиным. У женщины была дочь с простым именем Анастасия и скромная двухкомнатная квартира. Как раз то, что необходимо пуританину Саше. Прождав супруга день-два, Ольга позвонила ему на работу и обо всем услышала. Недолго стесняясь, она подала на алименты, отдала мужнины костюмы и рубашки моему мужу и поменяла в частном пункте проката крутые лицензионные компакты классической музыки на отчаявшуюся Селин Дион, игривого Тома Джонса и кучу русской попсы.
Апрель была определена в садик, а Оля с радостью пошла трудоустраиваться по бесплатной газете из почтового ящика. Все еще замужняя женщина в скромном дорогом „прикиде” на личном авто, бегло владеющая немецким дала, 100 очков вперед конкуренткам, и за один день Ольга Васильевна стала консультантом директора по внешнеэкономическим связям (читай: учила как тереть терки с немцами) в какой-то строительной фирме.
В последний рабочий день первой трудовой недели Оля пригласила меня с детьми гульнуть „по-женски” в городе. Объевшись пироженных, мы пошли парк, где какая-то телефонная фирма устроила „Вечер развлечений” для своих абонентов.
- Ой, а я же тоже их абонент! - помахала Ольга мобилкой. И через 10 минут она пела в караоке под аплодисменты толпы. Потом случайно ее номер выиграл в лотерее плюшевого мишку. Мы пошли домой, как вдруг Ольгин мобильный взорвался от шквала звонков и сообщений. Не так неподкупны оказались работники сотовой компании, и узнать телефон очаровательной блодинки, певшей „Я подарю тебе любовь, я научу тебя смеяться!”, не составило труда желающим
Ольга фыркнула, стерла все до единого сообщения, поскандалила с оператором и отключила телефон.
На следующий день я заскочила к ней рано утром, попросить купить мне по дороге с работы цветов, вечером мы собирались к моей маме на день рождения, а я в обмен заберу Апрель из садика, Оле круг не придется делать, так всем удобнее. Полусонная Апрелька улыбалась, а Ольга рассеяно терла ладони „Рексоной”.
- Что, опять?
Ольга задумчиво покачала головой, проверила руки на сухость:
- Да еще с вечера, представляешь.... После этого караоке...Написать отзыв автору:anna@torprod.lutsk.ua
Опубликовано в журнале "WWWoman" 20 НОЯБРЯ 2002 года
АННА МАСЛОВА, ДРУГИЕ РАССКАЗЫ:
Мои ноябри
Так не бывает
Офицеры, офицеры, ваши жены под прицелом...
С новым годом!
Непопулярная тема
Непопулярная тема - 2
Ты со мной
ДАЛЕЕ
Раздел "Современная проза"