Roxana (Германия)

Из жизни аудитора
Рассказ

     Если взглянуть на карту бывшего Советского Союза и отметить точечками, куда я умудрилась заехать по своим командировочным делам, то получится жирная клякса с центром в районе Урала и брызгами от Калининграда и Мурманска до Западной Сибири и Закавказья. Командировки длились две-три недели. Заканчивались обычно в субботу, а начинались на следующий после субботы день – в воскресенье. Нас теряли из виду друзьям и родители, мы сами порой не всегда соображали – где мы находимся? Виды из иллюминаторов самолета сливались в какую-то бесконечную чехарду. Но чехарда эта была  почему-то в большей части веселой. Думаю, что это было связано с тем, что все мои коллеги на ту пору были юными. Жизнь еще нас не побила, здоровье было еще хорошее, а кризис 1998 года не съел наших накоплений по причине их отсутствия. Помнится, моя первая поездка юного аудитора была в город N.

     Нефтебазы города N.

     Нефтебазы тянуться по всей протяженности реки. Основная часть их предназначена для хранения не только легких продуктов, типа бензина, но и мазута. А мазут хранится дедовским способом: в нефтяных ямах под открытым небом. Наши подопечные – финансовые умы руководства нефтебаз – дамы, дородные брюнетки, напоминают кустодиевских купчих. Мужья их большей частью заняты рыбным промыслом, результаты которого пытается поймать таможня города N.

     Мы, уставшие, бледные и голодные, являли собой одновременно и угрозу неприятной аудиторской проверки и укоризну принимающей стороне. «Голодный начальник или барин – неприятности в будущем» - эта истина в крови у нашего народа. Потому наш рабочий день начинался в 9 утра с крепкого чая с вареньем, ватрушками и пирогами с малиной. В 11 румяная секретарша в мохеровой кофточке, отдуваясь, подавала чай с рыбными расстегаями, а в 12 – обед. На обед мы вкушали пельмени с осетриной, жирную домашнюю колбасу, прозрачную соленую белорыбицу, уху, разваренного сома, домашние соленья, а так же опять чай с вареньем и пирогами. Все это впихивалось в нас со словами: «А то не дадим вам баланс!» В 3 часа у нас был полдник очень похожий на завтрак, а в 6 ужин чрезвычайно напоминающий обед. Где-то уже в первой половине первого дня проверки аудиторы, осоловевшие от еды, ничего не понимали, да и, в принципе, не хотели понимать, а мирно посапывали на документации.
     В этом городе у меня всегда было стойкое ощущение, что я в 60-х годах прошлого века. Административные здания компаний, которые мы проверяли, постройки 30-х годов, с огромными колоннами и подоконниками. Запах старых газет, пыль. Финансовые документы – желтые бумаги формата отпечатанного в типографии в 1965 году. И, конечно, сюрреалистические рассказы местных работников. Например, о Козлиной нефтебазе.
     Услышав, что есть какая-то Козлиная нефтебаза, я спросила главбуха проверяемого предприятия: «А что, собственно, это за место такое?». Моя собеседница покраснела до слез, ушла и вернулась в сопровождении директора. Вдвоем они, перебивая друг друга и возмущаясь, рассказали, что это и есть название их нефтебазы. Совершенно несправедливое! И получили они это название просто стыдно сказать как. Один раз ожидался визит московского начальства...
     Ну что такое визит московского начальства? Господи! Все знают, что это такое! На скорую руку чистились дороги, красились старые, покосившиеся строения, сажали цветы, прогнали хряка, который приноровился щипать траву перед зданием администрации, а заодно вычищали нефтяную яма. Ведь яма-то всегда была под открытым небом! Ясное дело, что время от времени туда кто-то падал. С 1965 года-то! Управились как раз перед приездом. Был выдан строжайший указ: бдеть за домашней животиной и прочей фауной, что бы до отъезда начальства никто не брякнулся в яму. Начальство приехало, пошло любоваться наспех посаженными кустами. И тут.... (в этот момент директор позеленел) появился козел. Обыкновенный такой козел, с бородой. Рожа наглая и ехидная. Смотрит из-за кустов и, кажется, ухмыляется. Откуда он взялся? Ну не стали ловить уже на глазах у начальства и позориться. Тем более, что козел смылся. Погуляли, посмотрели, расселись в здании базы на обед. Только подняли рюмки, и тут, прямо как по Гоголю, в окно – козлиная харя! (тут директор ненормативно высказался). Все, конечно, обалдели и даже чуть аппетит не потеряли. Только хотели козла пугнуть, так он опять – вжик!- смотался. Только топот по только-только расчищенной дороге. Думали – убрался, наконец. И верно! Убрался. Но как! Пошли смотреть на нефтяную яму – а там уже рога торчат из мазута. Видать, сиганул с размаха прямо, подлец, в середину ямы. И сидит там. Дохлый уже, конечно. Но все равно – изгадил впечатление. И теперь (тут голос директора зазвенел от обиды) как ни поедешь в Москву, так все тычут, что, вот, с Козлиной нефтебазы приехали.

     А что стоили поездки на дальние нефтебазы! Конечно, мы пытались не ездить далеко от города, но наше решение как-то было не по вкусу главному бухгалтеру управления. Ей очень хотелось узнать, что делается во вверенных ей угодьях. Добраться до них не представлялось возможным для нее по причине преклонного возраста, а аудиторы упирались. Но как-то раз удача улыбнулась и ей: наш самолет вылетел с 12 часовой задержкой. Мы провели ночь в аэропорту в надежде на вылет, но туманы задержали нас почти до полудня. Когда мы прилетели в N, нас сразу, измученных и беспомощных, неспособных сказать «нет», погрузили на машины со словами «счастливого пути!». И мы поехали...
     Со мной была девушка Наташа, чрезвычайно религиозная, воспитанная и спокойная, а так же молодой человек – Миша – крупный, бородатый парень с неисчерпаемым оптимизмом. Едем час. Два. Три. Конца дороги нет. Вокруг бескрайняя степь. «Перекати поле» летят по дороге. Ни души. Водитель наш еще в городе включил на всю мощь радио и с тоской бывалого человека подпевает вот уже три часа. А репертуар сплошь тюремный. И вокруг степи, степи, степи, черт бы их взял!
     Вот, наконец, в конце 6-го часа пути подъезжаем к деревеньке. На подъезде на раскисшей дороге в луже лежит пейзанского вида свинья с грязным пятачком. Миша, выйдя из машины, посмотрел на свинью. Свинья посмотрела на Мишу. И явно было, что у обоих резко испортилось настроение.
     Нас разместили в единственной гостинице в деревеньке: в домике с покосившимися ставнями, разъезжающимися половыми досками и укромными мышиными уголочками, где жили целые семья серых хвостатых тварюшек. С Наташей мы решили остановиться в одной комнате и спать вместе, так как было страшно и очень холодно. А ночью под нашей дверью раздался зычный Мишин голос: - «Дамы, там, где я должен спать, уже спит крыса, таракан и кто-то еще лохматый. Как хотите, но проверку делаем в один день. А спать я буду под вашими дверями. Я боюсь. И мне не стыдно.»
     Проверку мы сделали в один день, подгоняемые мыслями о гостинице и крысах. Хотя сразу было ясно, почему состояние дел на этой нефтебазе не давало спать спокойно главбуху. Здесь до сих пор проверяли расчеты калькулятора через расчеты в столбик, а принятие оборудования на баланс всегда сопровождался искренней радостью по поводу его покупки и обильными возлияниями. Поэтому никаких основных средств на балансе не было – их забывали туда поставить. Главбух нефтебазы жалостливо приговаривала: - «Понимаете, жизнь тяжелая! Вы уж меня не увольняйте. У меня тут единственная работа. А если в городе узнают что я этот...ну как его? Ах, ну да – выручку...вот вы все правильно называете, видно, что вы – образованная девушка! Что вот я выручку в рублях показала, а себестоимость в тысячах, то меня сразу уволят! Ведь наш директор так радовался, так радовался, что у нас такая прибыль высокая. Впервые. С 1965 года...»
     Обезумевшие, не выспавшиеся, лохматые, упали мы в машину уже под вечер. Радио взвыло: «Владимирский централ!! Ветер северный!!» Мы лежали в машине и тихо покорно плакали. Шла третья бессонная ночь для нашей жалкой группы. По середине пути остановились на перекур. Уже было темно. Миша вышел из машины. Водитель выкурил сигарету, сел на место и уехал. Через минут десять Наташа тихо сказала: - «С нами был мальчик». Водитель хрюкнул: - «Да и фиг бы с ним!», но, подумав, вернулся. Миша во все свои метр девяносто стоял, нахохлившись и обняв себя руками, на дороге. Абсолютно молча. Усевшись в машину, он оглядел темнеющую даль степей и скорбно указал вдаль со словами: – «Вот там выли волки».
     На следующий день с утра Миша, сказав, что у него пошаливают нервы, обещался быть на проверке центрального офиса попозже. Вся наша группа отправилась без него. Надо сказать, что гостиница, где мы обычно останавливались, имела массу впечатляющих особенностей. Например, ванная – чудо инженерной мысли. Пол в ванной комнате был почти на 20 см выше, чем по всей комнате, слегка косой и с дыркой для слива сбоку. Никаких прочих приспособлений там не было. А душ располагался прямо посередине потолка. Поэтому при недостаточной сноровке всегда была возможность залить весь номер. В столовой в любое время года подавали на завтрак творог со сметаной, как в пионерском лагере. А внизу сидели проститутки, чей трудовой стаж, по отзывам старожил, составлял около 40 лет. Но коронная особенность, чем особенно гордилась администрация гостиницы, были цыгане. С утра, когда в городе такие туманы, что невидно и собственной вытянутой руки, при выходе из гостиницы и попадая в это туманное молоко, ты, словно  в детской сказке видел перед собой доброжелательные лица в платках и монистах. Это был какой-то сюрреализм, когда ты, наевшись очередного творога со сметаной и отбившись от проституток, которые лезли ко всем, выходил в утренний свежий туман, набирал полную грудь воздуха, потягивался и слышал – «А на тебе порча, красавица! Могу снять!». Творог моментально становился колом.
     В эту группу и попал, отбившись от нашего стада, Миша. В офис он пришел со сбитым на бок галстуком, безумными глазами и с камнем в руке. По его рассказу получалось, что цыгане окружили его при выходе, стали говорить, что на нем невиданная порча и с глаз. И что все это можно снять в один момент! И, что характерно, действительно сняли. Потому как за что же иначе у Миши забрали все деньги, какие у него были? Да еще и в бумажник плюнули. И отдали в обмен камень. С этим камнем Миша и шел по городу, поражаясь чудесам оккультных наук.
     Интересно, что когда мы приземлились в Домодедово, откуда ни возьмись там тоже появились цыгане и бросились к нашему Мишане с криками – «Милый, дай погадаю! О! Тебя ждут великие дела!». Миша, увидав их, побагровел и заорал – «Пошли к черту! Вашему профсоюзу уже подано!», а нам с нескрываемым удовольствием сообщил – «Видали? Ничего про сглаз не сказали! Видимо, сняли мне его все-таки!»

Предыдущие публикации этого автора:

Такая вот печальная история.

Кто кому должен: мы - родителям? Мы - детям?

Патриотизм.

Адаптация в Германии.