Неизвестная земля
Книга 1

(ред: публикуется без корректуры) 

    Начало

Глава 28 (начало 28 главы).
Подстреленная  надежда.

    Розе приснился страшный сон. Тот самый сон, который мучил ее на протяжении всей ее жизни – кошмар, не оставляющий ее в покое даже когда она жила с Богданом. Тогда он вновь являлся к ней, но всего пару раз, и с тех пор она не видела его более, а теперь он явился к ней вновь. Она видела голую женщину, которая прижимала к груди маленького ребенка, и снова шел дождь, и снова за женщиной гнались. Странный мужчина в черном, паливший из них из ружья, и этот мужчина дико хохотал. Вперед, вправо, влево – мокрые ветви хлестали белокожую женщину по груди и бокам, оставляя кровавые следы, а преследователь, дико хохоча, нагонял их. Женщина бежала под грохот пуль. Вправо, влево, скорей и вот – она поскользнулась. Двухмесячный ребенок полетел в листву и разразился плачем. Мимо него прошел мужчина в черном. Хрипло усмехаясь, он вытащил из ножен нож – с кривым лезвием. Ярко сверкнуло оно при блеске сверкнувшей молнии, а затем опустилось и взвилось вновь, дымясь. Раздался хрип, стоны, ребенок закричал еще сильнее, слезы бежали у него по щекам, смешиваясь с брызнувшей на него кровью…
    С криком Роза проснулась на мягкой перине. Вскочила – вся в холодном поту, по лицу  текли горячие слезы. Ее била дрожь. Пугливо озираясь, она увидела рядом с собой, на кровати, Олега – и бросилась к нему в объятья, ища защиты.
    - Ну тише, тише, - сладко улыбаясь, заговорил Олег, гладя ее по голове. – Приснился кошмар, да?
    - Снова этот сон… снова сон, - вся дрожа, испуганно заговорила Роза.
    - Какой сон?
    - Тот… там был человек, мужчина, весь в черном, он гнался за белой женщиной…  женщина… у нее на руках был ребенок и она прижимала его к своей голой груди – она была нагая, вся нагая… и шел дождь, и было темно….  мужчина гнался за ними и смеялся, дико смеялся… а потом женщина поскользнулась, ребенок упал в траву, и тот мужчина, у него был нож с кривым лезвием, он вытащил его, занес над ней – и кровь брызнула ребенку в лицо, а он лежал и плакал, и слезы у него смешивались с этой кровью…  женщина умирала, а  мужчина разрезал ей жив… - внезапно поняв, кому она это рассказывает, и в чьих объятьях находиться,  Роза замолчала на полуслове.
    Опустив свои руки, она резко отпрянула от утешителя, а, увидав противное, заросшее лицо со сладострастным взглядом и похотливой, веселой улыбочкой, она пришла в ужас. Так и есть, Олег! Роза спешно оттолкнула его от себя и забилась к спинке кровати, а Олег усмехнулся.
    - Похоже, тебе и впрямь приснился страшный сон, красавица. Так испугаться… - он усмехнулся снова и покачал головой. – Ты даже не заметила, кому ты его рассказываешь… да ты и сейчас еще не до конца успокоилась.
    Роза не ответила – она и впрямь не могла еще отойти от сна. Олег решил воспользоваться этим и попытался приблизиться к ней – но она тут же пришла в себя и дико взглянула на него.
    - Не подходи!
    - О! мы уже пришли в себя? – он усмехнулся.
    - Не подходи!
    - Ну тихо, тихо, я не подойду, так уж и быть… а тот человек в твоем сне, тот мужчина с кривым ножом – ты видела его лицо?
    - Нет. Я не видела его лицо. Я пытаюсь увидеть его каждый раз – но вижу только его нож, кривой дымящийся нож, и его смех…- она умолкла, быстро взглянула на него – с гневом, от того, что он вновь воспользовался ее шоковым состоянием и вновь заставил ее говорить.

   Окончательно придя в себя, она отвернулась, давая понять, что не желает более ни видеть его, ни говорить с ним.  А Олег усмехнулся. Подождал – в надежде, что она взглянет на него, но она даже не подняла глаз и не шевельнулась. Тогда он усмехнулся и вышел. Роза  же посидела еще несколько минут у кровати – пока кошмарный сон окончательно не выветрился у нее из головы, а затем начала искать ключ или одежду, пыталась открыть дверь. Так и ничего не добившись, она подошла к окну, задергала решетки, а потом в изнеможении опустилась на пол; по ее щекам в две тоненький струйки побежали слезы. А к обеду пришел он. Взглянул на полку, где стояли нетронутые перо и чернила, снова заговорил с ней о чем-то – ласково. Она не вникала в смысл его слов - все его речи казались ей одинаково ужасны и противны, зато, когда он велел ей одеться и спуститься обедать, она подчинилась. Она хотела есть (к завтраку она так и не притронулась), к тому же она знала, поняла по его взгляду и тону, что если она ослушается, он вытащит ее силой. Сможет это сделать, как смог в прошлый раз, вчера вечером.
    В этот раз все было так же, как и накануне. Роза сидела, подавленная, изо всех сил стараясь не выказывать своего страха и стыда. Удавалось ей это плохо – она по-прежнему чувствовала себя так неловко, что не могла даже как следует заняться обедом, хотя несколько минут назад умирала от голода и жажды.
Под конец обеда она думала только об одном – скорей бы все это кончилось. А обед, как назло, затянулся. Чтобы не видеть ничьих взглядов, не видеть, как они отводят в сторону взоры – из жалости, Роза занялась принесенным вторым – пюре с котлетой, в то время как ее пленитель – разговором. Разговор! Напрасно она думала, что Олег, занявшись беседой и едой, позабудет о ней – улучив момент когда он, как ей показалось, потерял бдительность, она потихоньку взяла нож, что лежал справа от нее, и потихоньку потянула на себя, думая спрятать под платьем, чтобы потом воспользоваться им. Но Олег все видел и все замечал. Нож не успел дойти до края стола, как он, продолжая разговаривать, перехватил ее руку с зажатым ножом, а потом так сжал ее, что она едва не вскрикнула от боли. И улыбнулся ей – повелительно, насмешливо. Ей не осталось ничего другого, как, краснея – потому что все собравшиеся за столом смотрели на нее, привлеченные этой сценой, - разжать пальцы. Нож упал в его правую ладонь, уже подставленную для этого случая – и она тоскливым взором проводила свое оружие, которое Олег положил в самый дальний конец.
    - Правильно, Розанчик, - сладко прошептал Олег,  наклонившись к ней. – Не нужно играть с ножом, а то поранишься еще.
    Она вздрогнула при его голосе и обернулась к нему - Олег улыбался – торжествующе и довольно. Вспыхнув, она тут же отвернулась – под его насмешливый смешок, и занялась едой.
    Бедная! Она думала, что все самое страшное, что могло с ней произойти за этим обедом уже случилось – ее опозорили перед всеми, заставив вернуть нож, но все оказалось совсем наоборот, но тогда она еще не знала этого. Олег вернулся к разговору и вот уже пять минут, как он поглощен им. Роза не могла даже слушать его – и она не вникала в суть его беседы, вместо этого она, кое-как придя в себя после минутного унижения, почерпнула еще пюре со своей тарелке и собиралась отправить его в рот, как вдруг среди всего прочего, сказанного за столом, она услышала голос Олега.
    - … дети? Дети это хорошо, я люблю детей. Моя красавица подарит мне много детей. Правда, Розанчик?
    Ложка с пюре, повисшая в воздухе, задрожала в руке Розы.  Она ждала чего угодно, но только не этого. Дети от этого люцифера? До сей минуты она и не помышляла об этом, а теперь он открыл перед ней весь ужас их совместной жизни. Да еще  сказал с такой легкостью, с такой веселостью, при всех… Она быстро повернула голову - ее лицо являлось смесью удивления, ужаса и омерзения, которое она, пораженная его словами, и не пыталась скрыть. А если бы и попыталась, то все равно не смогла. Повернувшись, она встретила его торжествующий взгляд и сладкую улыбку.  И словно издеваясь, Олег, под видом того, что нужно как-то объяснить странный взгляд свой спутницы, весело сказал:
    - Извините, Розанчик, наверное, еще просто не думала об этом. Ну да это ничего, правда, Розанчик? Ты же не против детей? конечно, нет, ведь дети это так прекрасно. Поэтому я со своей стороны приложу все усилия, чтобы поскорей осчастливить тебя. Могу даже начать сегодняшней ночью. Ты ведь не будешь возражать, верно?

    Она слушала и не слушала. В глазах все помутнело, ее буквально колотило от омерзения и стыда, а краска так и заливала смуглое личико. Чувствуя, что она уже на гране обморока, Роза, поднявшись на подкашивающиеся ноги, едва слышно произнесла:
    - Что-то голова разболелась…
    Олег тут же встал и, улыбаясь, обхватил ее рукой за талию. Если бы он этого не сделал, она бы упала.
    - Как жаль, - улыбнувшись, с деланной печалью молвил главный помощник. – А я думал, мы еще задержимся. Наверное, это от воздуха. Здесь слишком жарко. Ну ничего, я отведу тебя наверх и тебе сразу полегчает.
    Она пришла в себя от хлопка двери, который раздался стоило им только покинуть столовую. Шок от пережитого ею унижения стал постепенно спадать, а когда они поднялись на второй этаж, и она снова увидела ту страшную, тяжелую дубовую дверь, то он и вовсе исчез, уступив место страху и ненависти. Она уперлась ногами в пол и рванулась изо всех сил назад, к лестнице.
    - Куда! – Олег рассмеялся. – Спокойнее, спокойнее, красавица!
    И, не обращая на все ее попытки вырваться, затащил ее в комнату, закрыл дверь на ключ и только потом отпустил. Она тотчас отскочила прочь – дрожащая, красная, разъяренная, с гневно сверкающими очами и крепко сжатыми кулаками. Олег рассмеялся.
    - Что такое, Розанчик? За ужином ты была посмирнее, а сейчас опять на дыбы?.. куда ты? убежать хочешь?.. ну побегай, побегай, покружись, я люблю смотреть, как ты бегаешь…как глаза-то сверкают! Точно плошки! С такими глазами никакой свет не нужен…
    Роза не отвечала. Его слова, полные похоти и насмешки, весь его вид приводили ее в неописуемый страх и ужас, внушали ей такое отвращение, что ее колотило. Она кружила вокруг огромной кровати, из последних сил изворачиваясь и отпрыгивая, всякий раз ускользая от его лап. А Олег, смеясь, следовал за ней, не переставая говорить.
    - Что, еще не набегалась? Нет?.. ну не бейся ты в дверь, она закрыта на ключ, лучше остановись, все равно ведь поймаю… а теперь к окну. Ну что ж ты так, а? то в окно бьешься, то в двери… нет, вы только гляньте на эту кобылку. Бегает, будто не знает, что все равно будет обуздана. И не жалко тебе ног, Розанчик?.. – здесь он снова рассмеялся и, остановившись, вытащил из кармана длинный коричневый ремешок из сыромятной кожи с петлей на конце. Увидев его, Роза вздрогнула и остановилась, а Олег рассмеялся.
    - Что, узнала уздечку?
    Розу заколотило, а Олег, воспользовавшись ее замешательством, сунул ремешок в карман, перескочил через кровать. Она опомнилась слишком поздно, а когда опомнилась, то рванула, но от страха устремилась в угол и через минуту оказалась в его объятьях.
    - Ну что, попалась, кобылка?
    Жгучие поцелуи засыпали ее шею. Роза извивалась в его руках, брыкалась и царапалась, но все было напрасно. Лишь прическа ее растрепалась и гребешок, звякнув, упал на пол. Наконец, в полном отчаянии, она извернулась и попыталась укусить его за руку, но Олег отдернул ее, быстро перехватил ее руки под локтем своей левой рукой.  Когда же она, пытаясь вырваться, изо всех сил выгнула спину, он свободной пятерней этой же руки схватил ее за волосы и, повалив на кровать, прижал к одеялу, победно рассмеявшись.
    - Кусаться надумала?
    Она рванулась снова, но тут же поняла, что оказалась в железной хватке, вырваться из которой ей не под силу. А он, смеясь,  погладил ее свободной правой рукой по щеке.
    - Розанчик, Розанчик, как не стыдно! Кусаться! А зубки-то, наверное, есть, раз осмелилась, а? есть? Открой ротик, Розанчик, дай я взгляну…
    От одной мысли, что он полезет своими волосатыми пальцами ей в рот, ее бросило в дрожь. Увидев же его правую руку, что уже тянулась к ее лицу, она, не в силах вырваться из его хватки, попыталась отвернуть в сторону голову. Но той же левой рукой Олег крепко держал ее волосы у самых корней, и как только она попыталась повернуть шею, ей стало так больно, что из глаз брызнули слезы. Она вернула голову в изначальное положение, а через мгновение почувствовала его пальцы. Привычным движением Олег бесцеремонно раздвинул ей губы.


    - Какие у нас зубки-то, а! – смеясь, сказал он через минуту, пока она, мучительно краснея от унижения, безуспешно пыталась хоть как-то помешать ему. – Даже у твоего ненаглядного Богдана таких не было.  Ровные, беленькие, небольшие… Ты гляди-ка, - довольно воскликнул он, большим и указательным пальцам приподнимая повыше верхнюю губу, - какие резцы! Ого, и внизу такие же!..
    Она рванулась снова, но он лишь рассмеялся.
    - Тише, тише, моя кобылка, не надо так горячиться. Я же не бью тебя, а всего лишь проверяю. Как твой муж и хозяин я имею на это полное право, разве нет?.. крепкие зубки, ровные. И прикус хороший,… сколько тебе лет?  а, Розанчик? когда ты у нас поселилась, тебе явно было не больше двадцати, а теперь? Если я не ошибаюсь, тебе сейчас никак не меньше тридцати. Я прав? Но выглядишь ты все так же молодо, моя прелесть...
    Роза не отвечала, мучительно извиваясь, но все ее усилия были напрасны. Выбившись из сил, она прекратила сопротивление. Лишь грудь ее тяжело вздымалась и опускалась, а лицо покраснело от натуги и стыда.
    - Притомилась?.. ну не смотри на меня с такой ненавистью, красавица, я же не бью тебя.  К тому же ты начала первая. И едва не укусила, - Олег усмехнулся. – Ну ничего, я не злюсь на тебя. А что до моего застольного высказывания, то, - он с вожделением прошелся по ней взглядом, - я полагал, что ты знаешь о всех последствиях половых отношений. Разве нет? Ты подаришь мне много детей, Розанчик. Очень много. У нас впереди еще много совместных ночей, и будь уверена, даром они не пропадут,… а может, стоит начать прямо сейчас, а? как ты думаешь? Ну хорошо, хорошо, я не такой злодей. Так и быть, я согласен подождать до ночи – ночью ведь тебе все-таки лучше. Привыкла, наверное, уже?
    Расхохотавшись, он вышел, а она, сползя с кровати и подойдя к окну, уткнулась лбом в угол и разрыдалась.
Это конец. Это полный конец. Ей не выбраться отсюда, никогда не выбраться, а когда она родит ему ребенка…
    Она рыдала долго. Потом замолчала… Она скорее почувствовала, чем услышала это легкое царапанье. Сначала ей показалось, что это скребется мышь, но мыши здесь не водились. Вдобавок царапанье шло от двери и было каким-то странным. Казалось, что кто-то скребется снаружи, тщетно пытаясь войти. Подняв отяжелевшую голову, Роза с усилием взглянула на дверь, но тут же уронила голову обратно на руки. Царапанье прекратилось, а потом она услышала тихий стук и робкий, тихий голос.
    - Розочка… Розочка, ты жива?.. Розочка, это я, Маша… ответь, Розочка…
    Маша! Молоденькая девушка, она была очень дружна с ней – особенно с тех пор, как Роза заступилась за нее. Маша боготворила ее и, хоть и была Роза намного старше ее, но все же  Маша предпочитала общаться с ней, нежели со своими куда менее понятливыми сверстницами. И часто Маша советовалась с ней, доверяла ей свои самые страшные тайны. Так, только ей она сказала о своей любви к Дроздову. И только у нее испросила совета.
    - Машенька! – Роза подбежала к двери – слезы просохли на ходу. – Машенька, родимая!
    Маша смотрела на нее в дверную скважину. Ее личико взволнованно, крошечный носик припух от слез, а сама она поминутно оглядывалась.
    - Розочка, бедная,… - дрожащим, слезным голоском заговорила Маша. – Мне нельзя здесь долго находиться – Олег Булатович  вот-вот явится. Если он увидит меня здесь – он убьет меня,… но я все равно пришла… я не могла не придти… скажи, чем я могу помочь тебе?
    - Ответь,  жив ли мой Богдан? Где он? Что они с ним сделали?
    - Я… я не знаю, - Маша покачала головкой.  – Я только знаю, что его продали какому-то Саймону.
    - Боже…
    Искорка, вспыхнувшая было в ее черных глазах, потухла.
    - Розочка, не надо… ты… ты только держишь,… не падай духом, - торопливо, но страшно запинаясь, продолжала Маша. – Мы здесь все за тебя переживаем, все молимся,… может, все еще обойдется…
    Тут раздался скрип сапог.
    - Господи, это, наверное, он!  - Маша побледнела и задрожала пуще прежнего.  
    Скрип шагов затих где-то вдали и Маша, быстро оглядевшись, снова приникла к скважине.
    - Розочка, он может придти в любую минуту, я не могу здесь больше находиться. Но я не могу  и помочь тебе… разве что этим…
    И тут под дверь протиснулся сверток из белой бумаги. Роза торопливо схватила его рукой, развернула. На бумаге лежали, слегка приплющенные, шесть круглых зеленых шариков. Те самые шарики от беременности. В горле Розы застрял ком.
    - Я ничем не могу больше помочь… - тихо и печально прошептала Маша.


    - Машенька, - Роза вскинула голову. Из ее глаз текли слезы, но они были полны благодарности и тепла, а сама Роза силилась улыбнуться, как могла. – Спасибо, Машенька…
Бухнувшая внизу дверь положила конец трогательной сцене.
    - Это он, он!.. прощай, Розочка!.. не падай духом!
    И Маша, вскочив, быстро скрылась где-то внизу. Роза же, не тратя времени даром,  быстро положила один шарик в рот, а остальные, завернув обратно в бумажку, спрятала в своей подушке, предварительно разорвав ее у «ушка». Убедившись, что шарики глубоко зарылись в пух и перья, и не прощупываются, она уселась около окна.
    На следующий день она снова взялась осматривать комнату в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы помочь ей открыть дверь или сломать решетки. Она не винила Машу за то, что та, вместо того, чтобы прислать оружие, прислала таблетки. Нет, Роза понимала ее. Маша была невольницей и была в сто раз пугливей и робче своих более взрослых товарок. Она побоялась Олега. Если бы она дала ей хотя бы булавку, а Роза сбежала, то Олег тотчас бы догадался, что это ее рук дело, ведь без посторонней помощи Роза никак бы не выбралась. И тогда на Машу обрушился бы весь его гнев. А так… нет, Роза была благодарна ей. Хотя бы за то, что она не бросила ее, не побоялась придти, не говоря уж о том, чтобы подсунуть таблетки. Таблетки. Благодаря им он никогда не сможет выполнить свое гнусное намерение, никогда. Роза не родит ребенка от этого чудовища.  Эта мысль утешала Розу и придавала ей сил, уверенности, что она выберется отсюда. У нее получиться. Должно получиться.
    И она снова и снова искала. О, хоть бы крошечный кусочек стекла! Если направить через него луч света на решетку, то можно пережечь ее. Но хитрый Олег не оставил ни стеклышка, даже стеклянной посуды не было, а уж тем более свечки и спичек.
После двух часов безуспешных поисков Роза в изнеможении опустилась на пол… За окном раздалось воркованье. Нет, не может быть. У Розы быстро забилось сердце, а глаза разгорелись. Она быстро повернулась... Белоснежный голубь чинно расхаживался по подоконнику, время от времени останавливаясь и поглядывая на свою хозяйку.
    - Ветерок!
    Радость Розы была неописуемая. Она прижимала голубя к лицу,  плача от счастья, целовала его в крошечную головку…
    - Ветерок, господи, Ветерок… милый…
    - Мы опять улыбаемся?
    Роза вздрогнула от неожиданности и, прижав голубя к груди, с горящими глазами прижалась спиной к решетке.
    - Не бойся, - усмехнулся Олег, входя в комнату. – Не отниму.
    Но Роза не верила ему и не спускала с него настороженных глаз. И только когда он, закрыв за собой дверь, развалился в кресле и, взяв книгу, начал читать, Роза немного успокоилась и, отойдя в уголок, села там на корточки. Усадив голубя на руку, она стала гладить его и тихонько разговаривать с ним, как делала это раньше. Она улыбалась ему. Улыбалась свободно, легко и радостно, как не улыбалась с тех пор, как попала сюда.
Ветерок, казалось, тоже был рад. Он смотрел на нее веселыми глазками-бусинками, терся головкой о большой ее палец, расхаживался по руке, пуша хвост. А потом он, легонько защелкав клювом, стал теребить кожицу на ее руке, прося поесть.
    - Бедняжка, голодный, - прошептала Роза, оглядываясь в поисках еды. – Но мне нечего дать тебе, здесь нет ни зернышка.
    Но Ветерок не понимал своей хозяйки и настойчиво продолжал теребить ее, прося поесть. Привыкший получать еду, возвращаясь из очередного долгого перелета, он не верил, что в этот раз для него ничего не припасли.  Олег, потихоньку выглядывая из-за своей книги и, с улыбкой наблюдая за трогательной встречей, усмехнулся и вышел. А потом снова пришел.
    - У меня кое-что есть для тебя, - улыбаясь, сказал он.
    Роза быстро вскинула на него холодные, полные гнева, глаза.
    - Мне ничего не надо от тебя.
    - Вот как? А я думал, тебе будет приятно покормить свою пернатую пташку.
    С этими словами Олег достал из кармана небольшой  матерчатый мешочек, затянутый шнурком, и поставил  его на стол подле себя. Зерно, которым он был наполнен, издало при этом характерный звук, и Роза, уже отвернувшаяся, быстро обернулась, взглянула на мешочек, а затем – на Олега.
    - Это пшеница, - улыбнулся Олег, беря мешочек в руку. – Хочешь получить ее?
    Роза встала, но тут же застыла на месте - приближаться к Олегу, даже для того, чтобы взять корм для друга, ей не хотелось.  Олег усмехнулся.
    - Придется подойти, красавица, иначе не дам. Ну же, иди сюда. Иди, не бойся,  я не кусаюсь.
    Роза колебалась. Идти к нему, к этому чудовищу? идти добровольно? Ей было страшно и противно, мерзко до тошноты.  Но Ветерок, хороший Ветерок хотел есть и так настойчиво теребил ее руку… Сердце Розы не выдержало. Задавив в себе страх и отвращение, она, осторожно ссадив голубя на подоконник, робко подошла к Олегу, остановившись в метре. Улыбнувшись, Олег протянул ей мешочек.  Роза медлила, а потом ее правая рука метнулась к мешочку – Роза надеялась быстро схватить его и тут же отпрянуть назад, к окну. Однако стоило только ее пальцам коснуться  крошечного мешочка, едва задев ладонь, на которой он лежал, как пять цепких пальцев Олега сжались в кулак, схватив ее за кисть.  Роза вскрикнула, попыталась вырвать руку, но было уже слишком поздно. Капкан захлопнулся, мышь попалась. Подергав руку и осознав, что вырваться из его хватки ей не под силу, Роза прекратила вырываться и затравленно взглянула на него.

Продолжение 28 главы