Татьяна Трешкур
 |
Мне 24 года. Закончила СПбГУ, иностранные языки (английский, голландский, немецкий). Жила в Голландии, потом в Израиле, много путешествовала. Работаю менеджером маркетинга в туристической фирме. Пишу рассказы, песни, стихи. Пишу для себя, но однажды показала, спела друзьям, им понравилось, понравилось друзьям друзей, и т.д. Вот, собственно, и все. |
Story N1 Опять она ждала его, 15, 20, 30 минут, ей казалось, что мимо пролетают годы.
***
Вот ей пятнадцать, она видит его в окне, он играет во дворе с мальчишками в футбол и смотрит краешком глаза на ее окно, в надежде, что она увидит, как он забьет гол.
Падают вниз желтые листья, осень на улице, осень в душе, паутинка морщин подернула уголки глаз, она слишком часто смотрит вдаль, сощурив глаза…
Хватит, наверное, сколько уже можно быть заботливой мамочкой, в сорок лет можно подумать о себе, тем более, что есть человек, новый, любящий, домашний.
А где сейчас ОН, сколько ей еще стоять под моросящим осенним дождем, на старой тихой улице, где даже такси не поймать. И самое главное, и ужасное то, что она даже не сердится на него, как не может сердиться мать на непослушного, но любимого ребенка.
А у нее и детей нет, а у него? Теперь она уже не знает.
У него есть любовница, две, а может три. А она любит его, ждет, слушает редкими вечерами, когда они вместе, его исповеди, утешает, гладя по голове и пришивает пуговицы к рубашке от Версаче.
А они любят его – эти любовницы? Что они знают о нем? Что он богатый и милый, что у него есть связи и дом в Париже. Но видели ли они его жалким и худым, стоящим в одних трусах и носках на прохудившемся деревянном полу в коммунальной квартире. Он стоял и не мог решить, что ему снимать сначала трусы или носки, а она лежала, натянув на себя простынь, и умирала со смеху глядя на него.
Знают ли они, как он делил последний батон за 25 копеек на две половины, и она ела медленнее, чтобы, когда он все съест отдать ему оставшийся кусок…
Много было всего, слишком много. Можно ли зачеркнуть это все ради уютного гнездышка с ситцевыми занавесочками?
На сорок минут он еще никогда не опаздывал. Может, что-то случилось. На прошлой неделе убили его бывшего партнера, кто следующий?
К горлу подкатил ком, она не сможет жить без него, ни минуты, ни секунды. Из-за угла вывернул серебристый бронированный Мерседес. Опустилось стекло, показалась его светловолосая голова:
- Я купил тебе кое-что вкусненькое
- Да?
- Да.
Она села в машину, он молча разломал на две половины толстый, еще теплый батон и сказал:
-Знаешь, он хоть и подорожал, но все такой же свежий.Май 1999.
Ожидание изматывало ее, оно поедало ее изнутри, оставляя лишь ощущение ожога. Но от этого ожога исходил жар страсти, азарта, неизвестности. Всегда перед предстоящим событием есть момент перехода неизвестности в определенность, и вот на стыке этих моментов рождается самое странное чувство предвкушения будущего события.
Как незнающая еще о своей беременности женщина чувствует зарождающуюся в ней жизнь, так и перед наступлением важного момента в своей жизни она чувствовала ЭТО. Она пыталась поймать ЭТО, но оно было неосязаемо, оно парило по комнате, дразня ее своей легкостью и яркостью. Мысли разбегались, сосредоточиться было невозможно, и лишь глупое ощущение полного счастья, которое вот-вот наступит, войдет в комнату и примет реальные очертания, заполняло все ее существо.
Раздался звонок, в дверях стоял муж с цветами и коробкой конфет. Но это было не то, хотя тоже приятное…
Зазвонил телефон, старая компания собиралась на сабантуй – мило, но не то…
Соседка продала новую кофточку, просто и со вкусом, но…
Было уже поздно, пора спать, она озадаченно посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на нее смотрело веснушчатое женское лицо с идиотски восторженной улыбкой на губах. И откуда у нее вдруг столько веснушек. Весна что ли наступила. Весна? Весна! Ну, конечно же, весна. Она вошла сегодня в ее жизнь, разбудив душу, это она бушует внутри и не дает покоя. Наконец-то плотину ожидания прорвало, и она ощутила себя в новом состоянии, у нее началась весна.
- Завтра надену новую кофточку и пойду на вечеринку. А сейчас, сейчас муж ждет, он еще не знает, что наступила весна...Привет, Андрей!
Синяя паста поистерлась, но надпись читалась еще ясно. Среди других надписей на парте она терялась, неброская, написанная маленькими некрасивыми печатными буквами. Обычно на партах филфака пишут иностранными буквами, но эта надпись была сделана на русском языке. Не было рядом с ней восклицательных знаков или пронзенных стрелой, истекающих кровью, сердечек.
Мне вдруг увиделась ручка, а затем и рука, которая выводила это имя, букву за буквой, во время скучной пары.
Было скучно, холодно, хотелось есть и спать, и никаких мыслей по поводу читаемого предмета, и рука сама собой выводила буквы. И чем четче вырисовывалась первая буква «А», тем теплее становилось на душе. «Н» - и в глазах появляется блеск, знакомые черты всплывают в памяти. «Д» и «Р» - его походка, летящая к ней на встречу, «Е» – его запах, «Й»- то как он ушел от нее рано утром, и никогда больше не позвонил.
Еще раз взглянуть на эту надпись на парте, и то, что казалось целым этапом жизни, началом и концом, уместилось на двух сантиметрах старой отсыревшей древесины.
Он где-то есть, но это уже не важно, он теперь будет здесь на этой парте, можно еще написать «Прощай», но это потом, на следующей паре…
Апрель, 1996
Радостное настроение, улыбки, смешки, глаза блестят…
Боже! Каким изгоем себя чувствуешь, когда вокруг всем хорошо, а у тебя ком в горле, и слезы вот-вот польются из глаз. Ну вот, вот уже и подбородок задрожал, что же делать.
Тут же начинаешь искать спасительные мысли, способные хоть на чуть-чуть оттянуть потоп. У Пушкина осенью тоже было плохое настроение, он в свою деревню уезжал. А у меня нет своей деревни. Ууу…
Так, лучше вообще не думать, надо смотреть на потолок и слезы потекут внутрь. Смотрю на потолок. На серый, облупившийся, безрадостный потолок. Господи, может ты видишь меня через этот дурацкий потолок. Сделай так чтобы.… А чтобы как, собственно? Так много всего хочется, а попросить надо об одном, а то как-то неудобно. Чтобы денег много? Нет, это как-то пошло, и потом деньги все равно все время кончаются. А вот, может любви, вечной, страстной, надежной. Нет, что-то не то. Надо либо страстной, либо надежной.
Ой, господи, что это я все о себе. Пусть на Земле будет мир, и всем будет хорошо.
И после этой благородной и великодушной мысли напор слез удержать уже невозможно. Плотину прорвало. Ну что ж, говорят поплакать иногда полезно.
Особенно за мир на всей Земле.
Ноябрь, 1997
Татьяна ТрешкурОпубликовано журнале "newwoman.ru" 28.09.2000
Перепечатка без согласия автора запрещена!
Copyright © newwoman.ru 1998 - 1999 - 2000
Вернуться на главную страницу журнала
