Татьяна Трешкур
 |
Мне 24 года. Закончила СПбГУ, иностранные языки (английский, голландский, немецкий). Жила в Голландии, потом в Израиле, много путешествовала. Работаю менеджером маркетинга в туристической фирме. Пишу рассказы, песни, стихи. Пишу для себя, но однажды показала, спела друзьям, им понравилось, понравилось друзьям друзей, и т.д. Вот, собственно, и все. |
388929934 Он снял трубку и сказал
Рассказ
-Да…
У него были мягкие карие глаза. Они ласкали и заманивали. Их бархатистый взгляд проникал под кожу и щекотал нервы. Он не искал легких побед и доступные женщины были также не интересны ему, как гурману бутерброд с сыром.
Шрам на его левой брови заставлял хмуриться того, кто на него смотрел, ямочка на щеке приглашала посмеяться вместе с ним, ласковые и мужественные руки заставляли краснеть от собственных мыслей.У нее не было ничего. Серой мышкой она выглядела рядом с ним и еще более серой без него. Она сутулилась, ее костлявые ручки неловко перебирали кисти старомодной шали, глаза извинялись за собственное присутствие.
Казалось, не было двух более разных людей, которых так мило называют двойняшками. Но они именно ими и были, и давно уже привыкли к удивлению окружающих на этот счет.
Он жил в Нью-Йорке, где теряясь среди потока машин и людей шел каждый день на работу. В офисе, где он служил, его уважали и приветливо с ним здоровались, всегда уступая дорогу его тележке, везущей мусор.
Она жила в Москве и утром никогда не вставала, а долго спала, потом принимала ванну, пила крепкий турецкий кофе и садилась в такси, которое останавливалось у подъезда ведущего в театр.
Ему нравилось, когда в конце рабочего дня офис пустел, и весь мусор был в его власти, он наводил идеальную чистоту, все лежало на своих местах, царил порядок, и он чувствовал себя победителем на поле боя.
Она ненавидела аплодисменты и громкие крики зала. Ей было бы много легче если бы все молчали. Ведь даже отыграв, скрипка не замолкала, она продолжала постанывать, остывая, как женщина, оставленная заснувшим мужчиной.
Она возвращалась домой, вдыхая удушливый запах подаренных цветов и лишь девять цифр поддерживали в ней силы 388929934.
Глядя на ночную Москву, она снимала трубку и набирала номер соединяющий ее с утренним Нью-Йорком, ей нужно было только услышать его голос в трубке, который бы означал, что он жив.
Его болезнь началась с самого рождения, она была непонятна ей, от нее умерла мать. Она только знала всю жизнь, что от этой болезни умирают внезапно и смерть неизбежна. И лишь только мучения, причиняемые этой болезнью устранимы, устранимы с помощью денег, больших денег. И поэтому с детства, когда учителя сказали ей, что у нее огромный музыкальный талант она спросила только, будет ли он приносить ей большие деньги.
Каждый звук скрипки, который приносил ей деньги, а другим удовольствие, слезы экстаза, радость, оставлял в ее душе шрам, ибо даже самая ее лучшая игра не могла навсегда сохранить ей любимые карие глаза.
К чему столько жертв? Ведь все равно конец один, часто приходило ей в голову. Мы даже не можем видеться, он может жить только в Нью-Йорке, где лучшие специалисты рядом. Ему лучше не работать, но он тайком устроился уборщиком, в нем с детства была странная страсть все раскладывать по местам, по полочкам, он с удовольствием убирал за ней игрушки, если мама ругалась.
На другом конце сняли трубку, и он сказал:
Да…
Татьяна ТрешкурОпубликовано журнале "newwoman.ru" 07.08.2000
Предыдущий рассказ <<< | >>> Следующий рассказ Татьяны Трешкур
Перепечатка без согласия автора запрещена!
Copyright © newwoman.ru 2000
Вернуться на главную страницу журнала
